Лётчик

Устал как бобик. Можно было бы, конечно, и на трамвае к собору от собрания доехать, извозчика выловить, но очень уж велико было желание своими ногами по городу пройтись да спокойно и неторопливо по сторонам поглазеть. И даже сейчас ещё хочется пройти немного дальше, задержаться ненадолго на этих утерянных для будущего улицах и переулках, но уже гудят ступни, накатывает накопленная за длинный, нескончаемый день усталость, и пора возвращаться домой. Ещё успею нагуляться. Два месяца впереди, да и потом наверняка будет время. И на реку обязательно схожу, видами и мостом полюбуюсь. Хм, странно, у меня в этом времени уже появился хоть какой-то дом…

Как нельзя кстати подвернулся попутный трамвайчик в обратную сторону, и я не удержался от соблазна прокатиться на этом чуде — заскочил на подножку, поднялся по двум ступенечкам внутрь и только сейчас сообразил, что мелочи-то у меня нет. Ассигнации лежат в нагрудном кармане, но крупные, будет ли с них сдача?

Хорошо ещё, что деньги я сразу взял, как только форму надел. Куда без денег? Даже если только на аэродром собирался. Мало ли какая оказия может выйти?

И вдвойне хорошо, что мой предшественник не прогуливал своё денежное содержание до последней копейки. Нет, гулял, само собой, как же без этого святого дела, но меру соблюдал, некоторую часть бумажных ассигнаций обязательно откладывал в свой чемодан. Почему-то банкам и банке не доверял. Ну и молодец. Я им тоже не доверяю, особенно имея чёткие знания о нескольких грядущих десятилетиях. Лучше всё в золото переведу. Хотя-я, было бы что переводить — сбережения, как я посмотрел, скромные.

С досадой увидел, как медленно проплывает мимо мой дом за окном. Вздохнул тяжело и… И расслабился. Зато прокачусь. Вышел через остановку на Кахановском бульваре, вздохнул своему глупому ребячеству и пошлёпал назад…

И снова пуховая подушка мягко приняла меня в свои объятия. Спал словно младенец, без забот и волнений. И ни один сон не посетил ночью мою измученную предыдущим беспокойным днём голову. Зато проснулся бодрым и свежим рано утром под раздавшийся за окнами первый перестук трамвайных колёс, под его звонок, заменивший мне будильник. Шесть утра. Рановато, как мне кажется. Впрочем, выспался, за ночь организм полностью восстановился, можно начинать новый день.

Зарядка, гигиена и завтрак. Впрочем, памятуя о таком же предстоящем завтраке в столовой собрания, ограничил себя малюсеньким бутербродиком. На недоумённый взгляд хозяйки поспешил разъяснить свою сдержанность. На что услышал довольно-таки примечательный ответ:

— Раньше вы, Сергей Викторович, никогда от плотного завтрака не отказывались. Уж не захворали ли часом?

— Оставь молодого человека в покое, Елена Сергеевна. Он уже вполне взрослый и сам волен решать, что и сколько может себе позволить.

И только тогда я обратил более пристальное внимание на своих хозяев. Они же в два раза меня старше и вполне могут себе относиться ко мне как бы по-отечески. Или по-матерински, если смотреть на это со стороны хозяйки. Эх, хорошо, когда обо мне так заботятся.

А вот зашедший за мной Андрей чиниться не стал. С удовольствием откликнулся на приглашение хлебосольных хозяев и, отбросив стеснение, присел за стол. И быстро стрескал всё, что ему предложила хозяйка. Да ещё и запил всё съеденное парой чашек горячего чая. А завтрак?

— Да ты не переживай так, Серж, я и в собрании поем. Ты же знаешь, я и слона могу съесть, — уже на выходе ответил на мой удивлённый вопрос Андрей. А то я беспокоиться начал, куда в него столько влезает.

— Не знаю. Забыл я, не помню, — решил немного приоткрыть завесу над своими нелепыми и необъяснимыми иной раз промахами, вызывающими неприкрытое удивление моих друзей и знакомых.

— Как это забыл? — мой товарищ даже приостановился.

— А вот так. Тут помню, а тут не помню. Но постепенно всё вспоминается, — поспешил успокоить взволновавшегося друга. И тут же предупредил его: — Смотри, доктору не проболтайся.

— А я-то думаю, что с тобой иной раз происходит? Как будто и не ты это совсем, известных вещей не знаешь и наших с тобой проделок не помнишь. Да ещё и вид у тебя при этом такой потешный делается. Будто пыжишься изо всех сил, словно пытаешься вспомнить и ничего не получается.

— Теперь понятно, как это со стороны выглядит. То-то, смотрю, народ иной раз на меня с удивлением косится. И командир давеча в курилке точно такими же словами своё удивление высказал.

— Так я тебе о чём и толкую. Ладно, теперь хоть понятно, почему ты такой стал. Говоришь, проходит со временем? Вспоминается?

— Да, только напыжиться нужно, как ты метко сказал. И Андрей, про доктора я не просто так сказал…

При входе в столовую собрания внимательно наблюдал за впереди идущими сослуживцами. Поэтому не оплошал и на пороге перекрестился на ту самую большую икону на стене. А потом и своё место за столом занял. Окна выходят на юг, солнышко самым краем заглядывает в помещение. Белые скатерти, салфетки и посуда, сверкающие приборы, снующие деловито с блюдами солдаты. Завтрак. Скорее бы он закончился, душно как-то.