ЛиПа

Но обидно с козой беседовать,

Если Фирсов — и тот в Москве.

Побреду за семьёй гусиною

Ранним утречком по росе...

Ведь такою же хворостиною

И Есенин гонял гусей.

Мне коза улыбнётся ласково:

Не печалься, ведь мы вдвоём!

Александр Сергеич в Михайловском

По полям гулял не с царём.

Не расстанусь я с малой родиной!

Светят, горестям вопреки,

Чернозерье, Тарханы, Болдино —

Русской лирики маяки.

И тиха,

И раскрыта,

Как прозрачный ручей,

Ты лежишь, Афродита,

У меня на плече...

(Марк Кабаков. Зал ожидания)

ГРАЦИИ В ГРЕЦИИ

...Защищая от ветра

Афродитин покой,

Обнимаю Деметру

Я свободной рукой.

Дивный яд поцелуев,

Как амброзию, пьём.

Возле ног прикорнула

Артемида с копьём.

Олимпийские виды...

Геликон... Тишина...

Но, с лицом Немезиды,

Вдруг возникла Жена.

Три подруги античных

Растворились —

И нет.

Как-то неэстетично

Завершился сюжет.

Думал я о заносчивых авторах:

Будьте, братцы, скромны и тихи,

На гостиничных администраторах

Вы свои проверяйте стихи.

(Борис Климычев. Ключ любви)

ЖЕРТВА ИСКУССТВА

Восседают портье за оконцами,

Уваженье внушая и страх,

И хрустят четвертные с червонцами,

Оседая в надёжных руках.

Я затрясся от взгляда несытого

Из последних поджилок и сил

И заместо билета кредитного

Молча в паспорт стихи положил...

Расселилась бродячая публика,

Так и шмыгает лифтами ввысь.

Даже кто не накинул ни рублика —

И для тех раскладушки нашлись.

А у администратора Клавочки

От поэзии сделался шок.

И ночую я в парке, на лавочке,

Зажимая проклятый стишок.

Под зелёными хоругвями

Наспех вырванной ольхой

Отбивался с лесорубами

От кикиморы глухой.

(Леонард Лавлинский. Степной ночлег)

ЛЕСНАЯ БЫЛЬ

Раз пошёл я за грибами...

Ёлки-палки, лес густой,

Ступы с бабами-ягами,

Как “фантомы”, надо мной.

Жуть берёт. Но я не нытик.

На меня управы нет.

Сам себе я — видный критик.

Сам себе — большой поэт.

Ни души, а дело к ночи.

Я давай стихи читать.

А кикимора хохочет,

Не желает почитать.

Выдрал я дубок с корнями,

Вспомнил Стеньку, Ермака

И лесной нечистой даме

Наломал всерьёз бока.

По-казачьи врезал в зубы,

Дал поесть сырой земли...

Подоспели лесорубы

И кикимору спасли.

Отобрал дубок лесничий

И составил протокол:

Мол, веди себя приличней,

Коли в лес гулять пошёл.

Ещё одно стихотвореньице

сказать словечко норовит.

Но мне приходит утешеньице,

такое малое на вид.

Я подаю ему вареньице —

и не проносит мимо рта.

Оно уйдёт под воскресеньице —

туда, где лёд и пустота.

(Валентина Мальми. Свободный день)

ПЛОДЫ ВДОХНОВЕНЬИЦА — ГРЯДУЩИМ ПОКОЛЕНЬИЦАМ

Вот села муха на вареньице —

и не проносит мимо рта.

Сложу о ней стихотвореньице,

чтоб заполнялась пустота.

Давно уж нет в душе гореньица.

Прошу: «Господь меня спаси!

Пошли мне муху в утешеньице!

Вареньица мне поднеси!»

Начнётся жизнь земная и на Марсе

С обычной деревеньки на холме.

(Алексеи Мишин. Земля любви моей)

МАРСИАНСКИЕ ХРОНИКИ

Да, в нашей жизни есть не только проза!

Меня на Марсе как-то земляки

Избрали председателем колхоза,

Который “Аэлитой” нарекли.

Есть в чертежах центральная усадьба.

Работой обеспечена родня.

И первая в колхозе новом свадьба

Назначена на праздник трудодня.

Но стало, как обычно, лихорадить:

То фонды на Венеру уплывут,

То срок настанет закрывать наряды —

А впору приглашать народный суд.

Текут рекой в каналы удобренья.

Жуют телята хвойную муку.

А солнце шпарит жёстким излученьем,

Срывая план по льну и молоку.

Нет сил поведать обо всех мытарствах...

Нас вывезли ракетой по зиме.

Закончилась земная жизнь на Марсе

Забытой деревенькой на холме.

Розовый куст

И вот дарю тебе я в день рожденья

багровых роз благоуханный куст.

Жгут губы мне —

ну, что за наважденье! —

они, как поцелуи милых уст.

Но нет тебя прекраснее на свете!

Божественно просты твои черты,

и пусть у нас с тобой родятся дети,

такие же красивые, как ты!

(Владимир Павлинов. Настоящее время)

НЕ ПОДВЕДИ, РОДНАЯ!

...Я стану на тебя молиться денно

и нощно, несравненная моя!

Малютки наши будут, несомненно,

такими же способными, как я.

Лишь только б, к огорчению большому,

природа нас не подвела ни в чём:

не вышли б детки, как заметил Шоу,

в меня — красою, а в тебя — умом!