Липкие сны

И, видимо, о пристрастии к выпивке тоже, которую он пока ещё не решался назвать алкоголизмом, но знал, что дела обстоят именно так.

Андрей покосился на недопитую бутылку с настойкой и представил, как выливает жидкость цвета чёрного чая в унитаз. Но затем взгляд зацепился за стеклянный стакан, что стоял рядом.

Магазин воспоминаний

– А зачем ты туда вообще пошёл? – спросил Роберт, наливая по второй порции виски.

– Да не знаю. Просто захотелось посидеть в тишине, наверное. В покое.

– Можно подумать, что у тебя вся жизнь – сплошной стресс, – буркнул Роберт. В его голосе Андрей услышал досаду и зависть.

С тех пор, как замдиректора женился – не сказать, чтобы он это планировал, так вышло – смотреть на него стало тоскливо. Иногда Андрею казалось, будто друг блёкнет – понемногу, но сильнее с каждой неделей. Как будто выгорает, как этикетка на бутылке, которая валяется под солнцем изо дня в день. Это был совсем не тот полнокровный Роберт, с которым знакомые когда-то свели будущего ведущего.

– Наверное, – сказал Андрей, – я понадеялся, что в другом месте будет думаться тоже по-другому. Хотелось просто посидеть, подумать, и чтобы ничего не отвлекало.

Друг кивнул и выпил.

По пути в костёл Андрей вспоминал американские фильмы, в которых герои вот так же приходят в храм, устраиваются на одной из длинных скамеек где-нибудь в сторонке от других прихожан и размышляют о своём. По сторонам тихо горят ряды свечек в стаканчиках красного стекла. Вокруг – покой и тишина.

Иногда в таких сценах у героя завязывается случайный разговор со священником. Тот долго слушает и не торопит человека, знает, что каждому, кто приходит в храм вот так, нужны уши и молчаливое внимание. И, может быть, в самом конце монолога произносит одну или две фразы, которые оказываются такими верными, что открывают путь к решению. Или, возможно, к спасению.

Андрей не был уверен, что сумеет заговорить, если вдруг к нему подсядет священник. Да что уж, он даже мог откреститься от внимания и уйти. Только в глубине души надеялся и на это. Или хотя бы просто найти покой.

Но когда он поднимался по лестнице, покоя не было ни капли – Андрей чувствовал, как слабеют ноги, а сердце вот-вот выскочит и убежит куда подальше от этого места. Он не знал, что делать, когда переступит порог. В фильмах сбоку от входа всегда стояли чаши с освещенной водой, куда нужно обмакнуть руку и перекреститься. Андрей знал, что и в этом храме есть такая чаша, много лет назад он видел. Но тогда приходил по делу и просто прошмыгивал мимо, как бы не замечая.

Теперь гость шёл за помощью, и гадал, нужно ли будет перекреститься? Имеет ли он на это право, ведь католиком не был? И если нужно, то как складывать пальцы? Какой рукой? Как обычно? Этого он вообще не знал.

Но двери оказались заперты. На стене плескался листочек формата А4 с отпечатанным на принтере сообщением: костёл работает во время службы в такое-то и такое-то время. Как у входа в магазин. Андрей прочёл послание и почувствовал себя так, будто его обманули. В кино-то храмы открыты даже по вечерам.

А во время службы он туда точно не придёт.

– Так ты католик? – спросил, нахмурившись, Роберт.

– Нет.

– Тогда почему пошёл в костёл?

– Не знаю. Наверное…

Наверное, потому что другие храмы не показывали в фильмах, на которых я рос, – закончил Андрей мысленно. Или потому что в костёле он был не настолько давно, как в других, хоть и прошли годы. Или потому что там было комфортно, словно ему рады – присядь и чувствуй себя как дома.

Он выбрал последний вариант и проговорил его вслух.

– А когда ты был в костёле? – удивился Антон.

– Когда был студентом. Там преподавали испанский, и я ходил на занятия.

– Ты учил испанский?! Охренеть, мы знакомы уже лет пять, а я даже не знал ни об испанском, ни о костёле.

– Так ведь разговор не заходил.

– Охренеть.

Они выпили.

Об этих занятиях Андрей узнал от однокурсницы, в которую был влюблён. Девушка ходила в костёл на испанский, а он был готов пойти куда угодно, где появляется она.

В самый первый раз Андрей пытался понять, не предательство ли это – быть православным, хотя бы номинально, – но посещать костёл, пусть и по мирским делам. По правде сказать, он и не чувствовал себя поборником или противником ни одной, ни другой ветви. Он вообще не думал, что религиозен.

Андрей поделился этими мыслями с мамой, и она не осудила его. Только предупредила, что бабушке об этих уроках, а точнее – о том, где проходят занятия, – лучше всё же не говорить. Она может не понять. Бабушка ходила каждое воскресенье на утренние службы в старую церквушку и даже чем-то помогала по хозяйству. Кажется, что-то связанное с уборкой воска от прогоревших свечей.

Андрей успокоился и согласился. А когда его так тепло приняли на первом занятии, то и вовсе перестал думать, хороши эти визиты или плохи – вопрос отпал сам собой.

– А там… как? Как в фильмах? – спросил Роберт.

– В этом костёле?

– Ну да.