Лирелии – цветы заката

– Т-с-с! Тише! – шикнула на него, прикоснувшись указательным пальцем к его губам. – Эрик, никому никогда не говори! Обещай мне это! Я не хочу, чтобы люди знали об этом.

Взяв меня за руку, он оставил на запястье невесомый поцелуй, разбудивший в душе трепетное томление.

– Ты можешь мне верить, Ингерд. Мы муж и жена, одно целое. Я никому не открою твои секреты. Это навеки будет нашей с тобой тайной.

– Спасибо тебе! – прошептала, прежде чем ощутить его губы, подарившие поцелуй, опьяняющий не хуже крепкого заморского вина.

Мне с детства твердили, что самое главное в браке знатных особ – взаимное уважение. Любовь? Это не главное. Династические браки заключаются не по любви. Когда речь идет о единении двух старинных могущественных родов, не время вспоминать о чувствах. Хотя мой отец никогда не выдал бы меня замуж за того, кто мне не люб. И все же так хотелось знать, что я не просто нравлюсь своему мужу. Услышать от него что-то большее. Как это, наверное, глупо, но в этот раз желания сердца не подчинялись голосу разума. Недаром, наверное, отец всегда говорил, что женщины любят ушами.

– Ты моя услада, Ингерд. Подарок судьбы. Мое бездонное море. Я в тебе утонул уже навсегда.

Сердце затрепетало, словно крылья птицы, летящей над пропастью.

– Я никогда тебя не предам, Эрик.

– Я это знаю, мой горный цветок. Сыграешь мне на тальхарпе? – спросил он с улыбкой.– Или может, ты подаришь мне танец? Но не здесь. Дома. В нашей спальне, – и лукаво мне подмигнув, он поднял мой инструмент. – Идем домой, Ингерд. Расскажешь мне, как прошел твой день.

– Идем. Идем домой…Домой…

– Эй, Герда! Герда, проснись!

– Да ладно, устала моя птичка. Сейчас я ее на руки возьму. Прям как в детстве, – услышала я голос папы, что меня окончательно и разбудило.

– Не надо меня никуда нести! – буркнула я, оглянувшись вокруг себя.

В повозке сидели папа, Свенельд и Эмилия.

– Я уже проснулась.

– Ты бормотала что-то во сне все время, – сказала Эмилия с нескрываемым любопытством.

– Да? И что я говорила?

– Никто не понял, – ответил мне Свенельд, открывая дверь экипажа и выходя наружу. – Только перед тем как проснуться, ты сказала: «Идем домой». Это все, что мы поняли.

Попыталась вспомнить, что мне успело присниться за то время, что мы добирались от жандармского участка до дома, но не смогла. Вроде бы что-то снилось, но память упрямо прятала увиденное во сне.

– До вечера, Герда! – словно издалека, донесся до меня голос подруги. – Буду тебя ждать.

– Пока, пока! До вечера! – ответила я, помахав на прощание, и отправилась в дом.

– Боги милостивые! – воскликнула мама, едва мы показались на пороге. – Где вы пропадали все? Почему вы были в жандармском участке? Как вы там все разом оказались?

– Фрея, солнце мое, я тебе сейчас все непременно расскажу, – промолвил ей папа, на ходу целуя ее. – А Герде нужно сей же час отправиться спать. Она в экипаже уснула. Ребенок валится с ног.

– А Дарэн не счел нужным тебя проводить? – задала мама вопрос, внимательно ко мне присматриваясь.

– Ой, да ну его в пень трухлявый, придурка этого, – ответила я в сердцах, видя, как распахнулись в изумлении мамины глаза.

– Герда, девочка моя, что произошло? Я вообще ничего не понимаю! Он посмел тебя обидеть? Нахал!

– Иди отдыхай, – кинул мне на ходу брат, уводя маму под руку в сторону гостиной. – Я тебе сейчас, мама, все-все расскажу.

– Спасибо тебе, Свен. Что б я без тебя делала, – в шутку поблагодарив брата, я отправилась в свою комнату.