Лирика янтарной особы

– У меня есть две недели на отдых с Вами, – ответил довольный таким решением вопроса Амон. – Но жить мы будем не в гостинице. У меня есть приятель, у него есть приличный особняк. Мы поедем к нему.

Вечером они были на новом месте. Чтобы не будоражить совесть хозяина особняка и его близких родственников, Полина изображала жену Амона.

Бывает в жизни лишь один доход, его едва хватает на компот, налог с него всегда у всех снимают, доходом этим вряд ли одевают. И совесть так чиста, как пуст карман, и потому разломан наш диван. Но кто-то деньги на диван дает, и вот он возникает, как комод. Огромный, неуклюжий словно слон, и ровный, незнакомый как уклон. И на диване можно выпить сок, он не компот, он сам проводит ток.

Длинные черные волосы Полины действовали на южных мужчин успокаивающе. Паре выделили две комнаты. Полина оказалась в одной комнате с Амоном. Газового баллончика при ней не было! Она искупалась перед сном и была свежа и невинна.

Амон принял душ в стеклянной кабине и вышел к ней с полотенцем на бедрах. Он был мужествен и прекрасен! Постель под балдахином ждала их. Легкий ветерок из кондиционера покачивал бахрому занавесок. Это была первая ночь Полины с настоящим мужчиной! Раньше она всех мужчин водила за нос, а теперь она отдалась Амону с такой южной страстью и напористостью, что сама от себя такой распутности и раскованности не ожидала. После искренней взаимной любви с первого взгляда они еще успели выспаться.

Анфисе всю ночь снился кошмар. Ей снился Амон. Она пыталась его вернуть себе, но у нее ничего не получалось. К утру Анфисе приснился сон: Амон и Полина спят вместе. Этого сна она не выдержала и проснулась окончательно. Она села на постели, посмотрела в небо и почувствовала любовь бывшего любимого человека с новой пассией. К ней всегда сквозь любые расстояния доходили его флюиды любви, даже тогда, когда он второй раз женился.

Сейчас этой астральной связи с бывшим любимым не было.

Связь прервалась. Он о ней больше не думал. Анфиса об Амоне думала с затаенной грустью. Она знала, что если будет грустить, то он тоже будет грустить о ней, а жить надо с тем, кто есть. И она держала свои чувства закрытыми для прочтения другими людьми. Но нарушенную связь с Амоном она хорошо почувствовала! Мысли Анфисы невольно переключились на Платона и его неподдельную страсть в траве на берегу пруда.

Прохладное лето лесной полосы, сквозь облачность редкое солнце, но кто-то стоит у прибрежной лозы, ногою касается донца. А ветер тревожно бежит по спине, по коже с приятной прохладой. И кто-то мешает качаться блесне, а может быть, так все и надо. Прохладное лето лесной полосы вдруг стало безветренно – жарким. И сразу на лицах краснеют носы, и всплески воды как подарки.

Прибрежные тропки пружинят легко, трава прилегла под ногами, и ветер уже обдувает виски, такая картина – веками. А если немного глаза приподнять – увидишь белеющий город. Как просто века на тропинке обнять, как ветру проникнуть нам в поры!

Она вздохнула и пошла на кухню. Заварив кофе, она вспомнила про янтарь фараона. Удивительно, но и это янтарное зерно ее перестало волновать. Пусть оно будет у своего хозяина, но ее оно больше не потревожит – так решила Анфиса этот трудный вопрос, терзавший ее последнее время.

Платон, выслушав отказы двух женщин в помощи по ведению его домашнего хозяйства, сам взялся за обновление быта и окружающей действительности. Мать в этом ему не помогала. Он привел квартиру в порядок. Важно, чтобы в доме все само делалось. Пока он был занят, о девушках не вспоминал. Закончив тяжкий труд, вспомнил, что ему никто не звонил. По привычке Платон позвонил Полине, ее мать ответила, что она в дальней командировке. Он позвонил Анфисе. И чудо! Анфиса была рада его слышать и видеть. Приятно!

Мать поджидала Полину из очередной командировки, но лишь услышала ее голос по телефону:

– Мама, я задержусь на пару недель, – после этих слов слышимость пропала.

Глава 4