Лис и Александра (СИ)

Девушка покраснела еще больше.

— Я надеюсь, принцесса, вы себя хорошо чувствуете? Поверьте, я очень беспокоился за Вас!

— Да, все уже хорошо. Спасибо тебе Лис! Скажи, но ведь это не твое имя?

— Нет. Это мой позывной.

— ???

— Не обращай внимания. Называй меня просто Лис.

— А как твое имя?

— Считай, что у меня его нет.

— Как это? — Принцесса и все остальные удивленно на меня смотрели.

— Так иногда бывает. Не спрашивай почему, очень прошу тебя.

— Хорошо! Если хочешь, что бы я называла тебя просто Лис, то я буду так тебя называть.

— Ну вот и договорились.

— Лис, — обратился ко мне король. — Насколько я понял, вы с принцессой Александрой завтра планируете покинуть нас?

— Да, Ваше Величество.

— Я, от лица всего своего семейства, хочу попросить вас немного задержаться. Я все понимаю, но один — два дня ничего не решат. Завтра запланированы празднества, по случаю спасения моей дочери, а так же принцессы Александры, которой, благодаря Вам, удалось избежать печальной участи плена мятежников.

Все королевское семейство в ожидании смотрели на меня. В сущности король прав. Один-два дня ничего не решат. Да и с Друлаваном и этой, как ее, Каленгил, нужно разобраться и прояснить непонятную ситуацию с Александрой. Я кивнул:

— Хорошо Ваше величество. Мы отложим на немного свой отъезд. Все же не вежливо будет, покинуть вас так поспешно. Тем более, что мне не хочется огорчать, Ваше сир, очаровательное дитя!

— Лис, — обратился ко мне принц, — когда я искал тебя на дороге, ведущей к перевалу, то в одном придорожном трактире, его хозяин гном и его дочери, мне рассказали, что ты пел там замечательные песни. Ты поешь и играешь на инструментах?

— Да, есть такой грех. Особенно, когда выпью.

— Может принести вина и инструмент? — Это уже Минеллана.

— О, мадам, не сейчас, очень прошу. Может завтра, на празднике?

— А принцесса Александра, сказала, что ты читаешь прекрасные стихи. Может, их хотя бы прочитаешь? — Это уже королева.

Подумал немного, а почему бы и нет.

— Стихи? Хорошо! Про что почитать? — женщины заулыбались. Ну, конечно же, что женщины хотят слушать, какие стихи? Конечно о любви!

Пускай увенчанный любовью красоты,

В заветном золоте хранит ее черты

И письма тайные, награды долгой муки,

Но в тихие часы томительной разлуки

Ничто, ничто моих не радует очей,

И ни единый дар возлюбленной моей,

Святой залог любви, утеха грусти нежной —

Не лечит ран любви безумной, безнадежной.

— Изумительно! — Слегка аплодируя сказала, улыбаясь королева. — А еще?

Обе принцессы активно закивали головами, поддерживая маму и свекровь.

Что бы еще им почитать? Ага, сейчас задвину им, про то, как нельзя изменять своему мужчине. Наверное, что-то блеснуло в моих глазах, так как королева удивленно на меня посмотрела.

Гляжу как безумный на черную шаль,

И хладную душу терзает печаль.

Когда легковерен и молод я был,

Младую гречанку я страстно любил.

Прелестная дева ласкала меня;

Но скоро я дожил до черного дня.

Однажды я созвал веселых гостей;

Ко мне постучался презренный еврей.

«С тобою пируют (шепнул он) друзья;

Тебе ж изменила гречанка твоя».

Я дал ему злата и проклял его

И верного позвал раба моего.

Мы вышли; я мчался на быстром коне;

И кроткая жалость молчала во мне.

Едва я завидел гречанки порог,

Глаза потемнели, я весь изнемог…

В покой отдаленный вхожу я один…

Неверную деву лобзал армянин.

Не взвидел я света; булат загремел…

Прервать поцелуя злодей не успел.

Безглавое тело я долго топтал,

И молча на деву, бледнея, взирал.

Я помню моленья… текущую кровь…

Погибла гречанка, погибла любовь!

С главы ее мертвой сняв черную шаль,

Отер я безмолвно кровавую сталь.

Мой раб, как настала вечерняя мгла,

В дунайские волны их бросил тела.

С тех пор не целую прелестных очей,

С тех пор я не знаю веселых ночей.

Гляжу как безумный на черную шаль,