Лис и Александра (СИ)

Убийство Руслана Фарлафом, воспринято было всеми без исключения, как личное оскорбление. Всех больше возмущались Эмиль и подозрительная ундина. Их никто не пытался остановить. Пока они разорялись, я успел глотнуть вина. Вернее меня напоила из собственных ручек принцесса. Глядела на меня вопрошающе.

— Лис и что теперь? Людмила станет женой этого ничтожества?

В ответ только улыбнулся: — Не опережай событие Александра!

Ты мне велишь, о друг мой нежный,На лире легкой и небрежнойСтаринны были напеватьИ музе верной посвящатьЧасы бесценного досуга……Дышу тобой — и гордой славыНевнятен мне призывный клик!Меня покинул тайный генийИ вымыслов, и сладких дум;Любовь и жажда наслажденийОдни преследуют мой ум.Но ты велишь, но ты любилаРассказы прежние мои,

Преданья славы и любви;Мой богатырь, моя Людмила,Владимир, ведьма, ЧерноморИ Финна верные печалиТвое мечтанье занимали;Ты, слушая мой легкий вздор,С улыбкой иногда дремала;Но иногда свой нежный взорНежнее на певца бросала…

— Лис, что там дальше? Стихи Александре позже споешь, а мы послушаем! — Смеясь, крикнула княгиня.

…Меж тем, Наиной осененный,С Людмилой, тихо усыпленной,Стремится к Киеву Фарлаф:Летит, надежды, страха полный;Пред ним уже днепровски волныВ знакомых пажитях шумят;Уж видит златоверхий град;

Уже Фарлаф по граду мчится,И шум на стогнах восстает;В волненье радостном народВалит за всадником, теснится;Бегут обрадовать отца:И вот изменник у крыльца…

Народ молчит. Только Алиса шикает на Эмиля, который от возмущения готов опять взорваться. Даже рукоять своей шпаги не отпускает.

…«Людмила спит, — сказал Фарлаф, —Я так нашел ее недавноВ пустынных муромских лесахУ злого лешего в руках;Там совершилось дело славно;Три дня мы билися; лунаНад боем трижды подымалась;Он пал, а юная княжнаМне в руки сонною досталась;

И кто прервет сей дивный сон?Когда настанет пробужденье?Не знаю — скрыт судьбы закон!А нам надежда и терпеньеОдни остались в утешенье»…

— Какого лешего? Ее гном горбатый украл! Во, дает! Врет и не краснеет! — сплюнул Эмиль. Я чуть не рассмеялся. Как гвардеец узнал, что Фарлаф не краснеет, не знаю!

…И очутился в два мгновеньяВ долине, где Руслан лежалВ крови, безгласный, без движенья;И стал над рыцарем старик,И вспрыснул мертвою водою,И раны засияли вмиг,И труп чудесной красотоюПроцвел; тогда водой живоюГероя старец окропил,И бодрый, полный новых сил,Трепеща жизнью молодою,

Встает Руслан, на ясный деньОчами жадными взирает,Как безобразный сон, как тень,Перед ним минувшее мелькает.Но где Людмила? Он один!..

Ундины захлопали в ладоши! Вот, прямо как дети! Радуются. У Александры глазки опять засверкали. Даже задышала чаще.

…Руслан, для жизни пробужденный,Подъемлет руки вслед за ним.Но ничего не слышно боле!Руслан один в пустынном поле;Запрыгав, с карлой за седлом,Русланов конь нетерпеливыйБежит и ржет, махая гривой;Уж князь готов, уж он верхом,Уж он летит живой и здравыйЧерез поля, через дубравы…

Опять захлопали в ладошки.

— Сейчас дикарей плетью разгонит, потом с уродом разберется. — Довольно высказался гвардеец.