Лиса. Личные хроники русской смуты

Этот вопрос в разных вариациях звучал каждый раз, как они встречались с тетей Марией.

В нашей жизни так бывает сплошь и рядом: один, то ли из вежливости, то ли любопытства ради, просто спросит… А другому этот вопрос перевернет всю его и без того измаявшуюся ожиданием душу. Лиса не умела долго сердиться, но сейчас она буквально ненавидела свою соседку за её назойливые вопросы.

– Звонил, – неожиданно для себя самой выдохнула она.

Соседка недоверчиво взглянула ей в глаза.

– Звонил? И что говорил? Когда приедет-то? Чего молчишь?

– Скоро приедет, тёть Маша. Скоро…

– А где он сейчас? Почему молчал? И откуда звонил-то? Небось, уже из своей Прибалтики? Или все-таки за нашу, за общую родину по горячим точкам воюет?

Вопросы вылетали из соседки как из пулемета, но Лиса, как-то вдруг разом войдя во вкус своих самых сладких фантазий, отвечала спокойно:

– Не сердитесь, тёть Мария, нельзя говорить, где он сейчас.

– Ну… нельзя, так нельзя, – как-то сразу согласилась соседка, но, уже выходя из квартиры, вдруг остановилась у самого порога и показав на таращившегося на них Сашку, всё же съязвила: – А мальчонка-то один растёт, – и, вздохнув, добавила. – И как не пропал-то ещё, бедный, с такой вот малохольной матерью? Живность она, видишь ли, подбирает! Дверь закрывай давай! Пошла я. Живите себе как знаете…

И, с трудом переваливаясь по ступенькам, удалилась к себе на пятый этаж. Маленькая, ворчливая, нарочито сердитая и крайне скупая на внешние проявления доброты… Однако уже через пару минут назойливая соседка снова стучалась в дверь.

– Давай стакан, масла тебе налью, – в руках у неё была бутылка подсолнечного масла.

– Спасибо, тётя Мария, – смутилась Лиса. – Не надо мне…

– Стакан давай, говорю! Тоже мне, гордая нашлась! Дома у меня все гордые, теперь ещё и эта. Дают – бери, бьют – беги! Или не учили?

– Учили, – улыбнулась Лиса, а сама подумала, что готовить на этом масле у неё всё равно нечего.

– Завтра в пять за молоком пойду, для тебя тоже очередь займу, а ты к восьми, к открытию, к магазину подходи.

– Спасибо вам за всё, тёть Маша! Спасибо!

– Спасибо, спасибо… Заспасибилась. Отрез принесу, халат мне сошьешь. И у Фатьмы со второго этажа какие-то куски шерстяные есть. За просто так отдает, зайди, посмотри.

– Чего это я к ней пойду?.. – смутилась Лиса. – Сами сходите, посмотрите.

– Ладно, посмотрю. А ты всё же халат надень. Вот молодежь! На дворе – полдень, а она на ночнушку пальто надела и ходит себе. Барыня! Ещё и дверь в таком виде открывает. В наше время тебя бы за такое… – продолжать свою реплику тётя Мария не стала. Она перелила масло в принесенную Лисой папину чашку, вздохнула и, отчего-то пряча взгляд и бурча и вовсе что-то неразборчивое, ушла к себе.

– До свидания, тётя Мария, и ещё раз спасибо! – опомнилась Лиса уже тогда, когда соседка с трудом преодолела первый из лестничных маршей.

Та лишь махнула рукой.

К реальности Лиса вернулась не сразу:

– Сашенька, посмотри – нам бабуля маслица принесла. Хорошая бабуля! Сейчас, сейчас я тебя возьму.

– Ма-ма… мама… – малыш, упершись спиною в висевший на стене выцветший ковер, быстро перебирал ножками. Каждый раз, когда он так делал, Лисе почему-то казалось, что он куда-то от неё убегает.

Молодая женщина вышла на кухню, осторожно поставила наполненную маслом чашку на самую середину стола, а затем аккуратно, так чтобы не оставлять крошек, отломила кусочек от лежавшего в пакете полузасохшего круглого «заводского» батона и вернулась к ребёнку.

– На вот, возьми. А я пока чайник поставлю, а потом мы с тобой, мой хороший, умоемся, переоденемся в сухое и чистое и станем совсем красивые. А то вдруг приедет папа и нас таких, чумазых и описанных, ни за что не узнает…

– Папа, – мальчик одной рукою показал на фотографию одетого в военную форму мужчины, а второй отправил в рот облюбованный и одобренный им край только что врученной матерью горбушки.

Лиса невольно взглянула на висевшую на стене напротив кроватки фотографию и вздохнула.

В гудящей голове гулкими аккордами всплыло привязчивое: «…позвони мне, позвони, позвони мне, ради бога…»

Телефон и в самом деле зазвонил. Внезапный звонок ударил по напряженным нервам, но, к сожалению, это был вовсе не Александр. Услышав русское: «Алло, кто там?», – на том конце телефонной линии выругались на азербайджанском и, помянув своего шайтана и русскую проституцию, бросили трубку.

Лиса пожала плечами и, осторожно потрогав налившуюся грудь, обернулась к сыну.

– Мамка твоя, корова дойная, опять проспала время кормления… И сцеживаться уже, наверное, поздно. Что теперь делать-то будем?

– Сися кака? – нахмуря бровки, уточнил враз посерьезневший Сашка.

– Да, испортилась твоя сися, Сашуль…