Лиса. Личные хроники русской смуты

Когда Лиса, оставив беспомощно таращившегося отца в стоявшем за дверью кресле, вернулась в кабинет – медсестры-ассистентки там уже не было. Врач же, заложив за спину сплетенные в кистях руки, нахохлившейся белой птицей расхаживала вдоль широкого, закрытого пластиковыми жалюзи, окна.

– Вернулись?! А теперь извольте объяснить, почему сорвали консультацию?

– Доктор, извините, но я не специально… Я умоляю вас… Не надо говорить ничего окончательного. Пожалуйста, пригласите его ещё раз, но вселите в него надежду! Хоть какую-нибудь… Расскажите там что-нибудь про идущие внутри процессы… Про то, что оперироваться ещё рано… Давайте, мы приедем к вам через год?.. Нельзя ему сейчас говорить, что шансов никаких… Как он будет с этим жить дальше? Понимаете?

– …понимаю… Но это же… А через год вы для него очередную отсрочку придумаете? Так? – возмутилась доктор и тут же сломалась, наткнувшись на наполняющиеся слезами глаза. – Вот только не надо мне тут рыдать!!! Не надо!.. Оттого, что вы плачете, ничего не изменится. Да что вы в самом деле… Чёрт знает что такое!!! … Ну ладно, ладно… ведите его! – и, оглянувшись вдогонку убегающей Лисе, одёрнула: – Подожди, дурёха! Куда летишь? Успокойся, остынь. Умойся, как следует, приведи себя в порядок. Умывальник там, за ширмой, – немного помедлив, добавила спокойным, усталым голосом: – Не переиграй, девочка… Слепые, они очень чувствительны ко лжи и к чужому настроению.

* * *

– Больной, послушайте меня. Все подробности я уже объяснила вашей дочери, поэтому повторяться не будем. У вас сложный и довольно редкий случай. Пока не закончились идущие внутри глазного нерва процессы, оперироваться рано. Приезжайте через год. Мы ещё раз проведём обследование, а там будет видно, что и как с вашей проблемой делать. А пока, вот вам назначение – капельки. Капайте дважды в день, утром и вечером. К концу года должно наступить значительное улучшение состояния, а там посмотрим. До свидания и… удачи вам!

– Спасибо вам, доктор!!! – просияла Лиса.

Врач ещё раз взглянула на пациента, на благодарившую её девушку и, неодобрительно покачав головой, вздохнула. Уходить Лисе пришлось в сгустившейся, словно грозовая туча, тишине…

* * *

Бывают ситуации, когда бессильны деньги, связи, врачи… Закусившая удила судьба ничего из этого списка не признаёт. Не зря, когда заартачилась сама природа – ситуацию называют безвыходной.

Но человека нельзя загонять в угол, нельзя лишать надежды. Именно поэтому, иногда, когда её нет, этой надежды, кто-то безрассудный и отчаявшийся берёт грех на душу и обещает поставленному в безвыходное положение человеку то, что под силу только Господу Богу. Обещает чудо. И тогда на сцену выходит ложь. Просто ложь. Не во спасение… Ложь, потому что правда такова, что произнести её невозможно.

Впрочем, на лжи никогда и ничего построить нельзя. Ничего, кроме отсрочки неизбежного приговора. Но и у подаренной ложью отсрочки тоже есть свой недолгий срок…

Капли, капли, капли… Беспокойное отцовское напоминание о них – словно щелчки встроенного в замороженное отчаяние метронома – растянулось на целый год.

* * *

– Галя, мы капли купить не забыли?

– Не забыли…

– Тогда, может быть, закапаем?

– Давай, закапаем…

* * *

– Ты знаешь, он видит!

– Мама… он не может видеть…

– …но он сказал, что видит. Ночью, перед тем, как заснуть… Что-то светлое, словно размытые дождём звёзды. Далеко, но видит… И, знаешь, говорит, что эта картинка становится всё отчётливее и отчётливее…

– Хорошо… Продолжайте капать…

* * *

Два года спустя отца Лисы не стало.

Он ушел легко. Во сне.

В тот день у Лисы было хорошее настроение.

Хорошая погода. Хорошее настроение. И никаких предчувствий…

Бог выбрал этот день, чтобы избавить её от необходимости лгать.

Послесловие

Авторы этого повествования не ставили перед собой задачу представлять интересы каких-либо групп или сторон. Мы просто рассказали о том, что пережили сами, и о том, что пережили и рассказывали нам наши родители и наши друзья. А им – их родители и их друзья.