Лисао

Я прежде был приближен к трону[25],Теперь изгнанье — жребий мой.Здесь Цюй Юань свой путь преславныйОкончил в глубине речной.Тебе, река Сяншуй, вверяюМой горестный, мой гневный стих.Мудрец попал в коварства сетиИ умер, задохнувшись в них.Увы! Увы! О том я плачу,Кто радостных не знал часов.Нет феникса и чудо-птицы,И все под властью хищных сов.

Увы, глупец прославлен ныне,Бесчестный властью наделен,Вступивший в бой со злом и ложьюМудрец на гибель обречен.Бо И[26] корыстным называют,Убийцу Дао То[27] — святым,Свинцовый нож считают острым,А дивный меч Мосе[28] — тупым.Вотще погиб учитель мудрый,Как не грустить, не плакать мне?Нет больше золотых сосудов,А глина грубая в цене.Волов впрягают в колесницы,

Осел опередил коней,Породистый скакун унылоВ повозке тащит груз камней.Уборов иньских шелк не в моде,Он в обуви подстилкой стал.О Цюй Юане я горюю, —Он в жизни это испытал.Я говорю:Нет княжества его, и он меня не знает,Но я о нем грущу, я скорбью угнетен.Крылами легкими взмахнув, умчался феникс,И, устремляясь ввысь, все уменьшался он.

Чтобы себя сберечь, он прячется в глубинахНа дне с драконами, под влагой быстрых рек,Чтоб стать невидимым, он стер свое сиянье,Но с мелкотой речной не будет знаться ввек.Все почитать должны мудрейших добродетель,От мира грязного таиться нужно нам.Тот вороной скакун, который терпит путыИ уши опустил, — подобен жалким псам!И все же Цюй Юань виновен в том, что медлилРасстаться с князем Чу, от козней злых уйти, —Покинуть бы ему любимую столицуИ, странником бродя, иной приют найти.С высот заоблачных могучий феникс, видя

Всех добродетельных, слетает им помочь,Но если зло и ложь скрывает добродетель,Он вновь взмывает ввысь и улетает прочь.Известно это всем: в запрудах мелководныхБольшие осетры не могут долго жить,Лягушкам, что кишат в канаве узкой,Огромной рыбы ход легко остановить.

Здесь граф великий астролог[29] сказал бы так: «Я читал поэмы — «Лисао», «Как впал я в грусть», «Мои к небу вопросы», «Зову к себе душу» и «Плачу по Ину». И грустно мне стало за душу его. Я ходил и в Чанша, проходил там, где он, Цюй Юань, покончил с собою в пучине воды. Ни на минуту не прекращал я лить слезы по нем, представляя себе, что я вижу, какой это был человек. Когда ж говорю я о Цзя, ученом, который оплакал его, не могу я понять, отчего б Цюй Юаню, с его гениальной душой, не заехать к другому удельному князю и с ним бы дружить? Какой бы удел не принял его? Не пойму, чтобы надо себя ему было до этих вещей доводить! Я читал и поэму Цзя И о сове. Но равнять жизнь со смертью, как он, несерьезно смотреть на принятие мира вещей или их отверженье — его вопиющая прямо ошибка!»

Цюй Юань в переводах А.И. Гитовича[30]

Девять напевов[31]

Владыке востока Тай-И[32]