Лишь бы не было войны

– Лемм? Станислав Лем?!

– Да, Станислав Лемм (немецкий фантаст польского происхождения). По его роману «Солярис» Тарковский снял фильм… А что ты так удивлен?..

– Я не могу себе представить Лема германизированным писателем. В 39 году ему было восемнадцать… И о чем там?

– Действие происходит через несколько тысяч лет. Немец-психолог английского происхождения Кельвин летит на исследовательскую станцию на планете Солярис (это где-то в районе альфы Лебедя)…

– Можешь не продолжать… Что же делать?

– А знаешь что, когда меня вызовут в МГБ, я предложу им такой план: ты уезжаешь на Украину к одному моему давнему другу, а тем временем…

– Меня удивляет либерализм данного ведомства.

– Да перестань ты паясничать! У тебя какие-то вурдалакские взгляды на жизнь. У всякого ведомства бывают провалы в работе, да и ситуация неординарна. Быть может, ты ещё понадобишься.

– Знаешь, с тех пор, как я взглянул на себя со стороны, так сказать, мне часто бывало стыдно за себя самого.

– Ну знаешь! я тоже был весьма удивлен твоим вариантом моей биографии, да и вашим вариантом истории вообще.

А за окном нарастали сумерки, обволакивая пространства чернильно-серой вязкостью весенней ночи. Этот мир существовал реально, он существовал независимо от меня и моих знаний о нем. А мое сознание все еще прерывало в состоянии солипсизма. Но я нашел выход.

АВЕНТЮРА ДЕВЯТАЯ,

в которой меня спасает от сумасшествия маленькое дорожное приключение, и я нахожу доказательство реальности моего существования

Поэтому женщины всю свою жизнь остаются детьми.

А.Шопенгауэр.

Существует множество вариантов интеллектуального помешательства, даже весьма экзотических. Помню, когда я только начинал учиться на первом курсе, один студент сошел с ума из боязни потерять земное тяготение; он постоянно держался за какие-либо закрепленные предметы, а вне дома ползал по земле, судорожно хватаясь за пучки осенней травы: ему все казалось, что наш ничтожный по космическим масштабам шарик не удержит его, и он унесется в мировое пространство, где холод и нет кислорода.

Когда пятнадцатого мая я въезжал в городскую черту Москвы, смятение, царившее в моем мыслительном пространстве, было сродни тому вихрю, который образуется в голове человека, читающего сразу пятьдесят книг. В полупустом экспрессе я делил свое купе со среднего возраста православным священником, едущим на какой-то симпозиум в Сергиев Посад. По необъяснимой причине я всегда вызывал доверие у этой категории людей, может быть, потому, что я вполне мог бы стать истым священнослужителем, если бы не был навеки влюблен в исконную Природу, обожествляемую моими белокурыми предками. Священник оказался ярым советистом:

– Никакие гонения на Церковь со стороны Советской Власти не сравнимы с тем глумлением над православием, которое ожидало бы нас в России Керенского. Свобода совести, видите ли, Вальдемар, есть неслыханное оскорбление Церкви, ибо она ставит ее на одну доску с ересями. И мы понимаем, что в конечном счете коммунисты ближе нам, православным, и душой и разумом, чем какие-нибудь пошлые баптисты. Ведь многие революционеры вышли из духовных семей. А Сталин, вы же знаете? учился в духовной семинарии. Вы знаете, что в 46 году он хотел помазаться на царство?

– Да, я знаю…

– А то, что Сталин вернул нам браки, воскресенья, что он спас названия наших русских городов, которые троцкисты в двадцатые годы хотели просто пронумеровать? Да, да, называть по номерам!

– Я знаю это, да.

Священник был несколько удивлен моей осведомленностью.

– Сталин был консерватором, – продолжал я. – Идеалом государственного устройства для него была Российская империя прошлого века. И вся его деятельность – это неуклонная реставрация дореволюционных порядков.

– Да, скорее всего, вы правы, Вальдемар.

На перроне, как и в сороковые годы, проверяли документы. Комсомольская площадь, где встречались приезжие из Казани, Ленинграда и Ярославля, была запружена народом. Уже темнело, и я заторопился в недорогую привокзальную гостиницу. Я бывал в Москве всего два раза в жизни, и мне не нравился этот город.

Стоя в длинной и малоподвижной очереди в регистраторскую в холле гостиницы, я смотрел по телевизору юморину «Выбор Веры».

Вначале на эстраду вышел не то вавилонский маг, не то индусский махатма. Он воскликнул:

– Кара-бурзу-бурзу! – и тут же пояснил. – Кто понял, тот познал шестую истину третьего уровня.

Потом появился баптистский проповедник с дебильно-детским выражением лица:

– Дорогой друг, открой свое сердце Иисусу и купи акции Иисуса. Всем известно, что акции такой великой компании, как «Дженерал моторс», дают прибыль не более десяти процентов. Десяти процентов! Но я верю, дорогой брат, что акции Иисуса дадут тебе прибыль в тысячу процентов! Подумай: тысяча процентов в Иисусе!

Последним шел под соответствующую мелодию раввин с куриными перьями в пейсах.