Лишь бы не было войны

Поедая довольно приторный мед, я продолжал рассматривать библиотеку. Гегель, Гете, Ганс Эверс, Киплинг, Эрнст Юнгер, Гобино, Данилевский, Гоголь, Гвидо фон Лист, Горбигер, Плотин, Карл Май, Татищев, Мережковский, Кнут Гамсун, Аннунцио, Лесков.

- Тебя удивляет подбор книг? - спросил мой немецкий друг. - А у вас какие самые популярные авторы?

- Аркадий Гайдар, - выдавил я, припомнив повсеместные многотомники этого девяностолетнего старца. - А из немецких - Гете и Ремарк.

(Я было подумал, что фамилия Ремарка ничего не говорит моему собеседнику, но ошибся.)

- Да, - согласился со мной Харальд, - Ремарк, несомненно, талантливый писатель, но, увы, его взгляды противоречат нашей немецкой идеологии. Это великая трагедия для человека, когда он отказывается от своей нации, от своей вековой традиции и меняет их на бесплодные блуждания в чужих пределах... Ведь они почти ровесники с Геббельсом: оба - пасынки веймарской эры, но сколь различны судьбы. Рейхсминистр, впоследствии Фюрер - и безвестный эмигрант.

Потом мы с Ингрид долго и безрезультатно играли на компьютере (в Германии компьютеры иногда называют "Вундербаррауге" - чудесный глаз) в бридж. Моя сводная сестра, дочь полковника, очаровательное соломенноволосое дитя пяти лет нарисовала целое стадо коров на деревенской околице, что мы и оценили.

Перед сном (мы с Харальдом делили одну комнату в мансарде) он сказал мне:

- Завтра (мне твоя мама говорила) ты поедешь "лечить клыки", как она выразилась. Потом, если желание после такой процедуры будет, покажу тебе Берлин, а послезавтра отправляемся в наш родовой замок - познакомлю тебя со своими подружками, - Харальд прищелкнул пальцами.

- Да, нет, мои зубы в порядке, я лечил их в декабре! - возразил я.

(Это было удивительно до невероятности: история повторялась - в конце прошлого года мама договорилась с одним дантистом, мужем ее сотрудницы, и я за месяц привел челюсти в порядок - я имею в виду мой бывший мир. Ну, не говорить же ей, что ее старания уже увенчались успехом).

А Харальд о своем:

- Ах, я же забыл, ты - человек женатый.

- Ничего страшного, - парировал я, - знакомство с твоими подружками меня ни к чему не обязывает.

- И то верно.

Утомленный морем впечатлений, я тут же уснул.

АВЕНТЮРА ТРЕТЬЯ,

в которой мы с Харальдом попадаем в скверную историю, но все заканчивается благополучно.

Честь, доблесть, великодушие, жизненная сила - основные черты германского характера.

Монтескье.

Проснулся я от того, что кто-то властной рукой качал большую лодку, в которой я сидел во втором или третьем сне. Очнувшись, я увидел Харальда, уже бодрого, одетого и причесанного (у немцев распространены два типа причесок: "гитлеровский" пробор и "геббельсовский" зачес назад - первый встречается у пожилых людей, второй - у молодежи).

- Вставай, Вальдемар. Уже семь часов!

Оказывается, немцы - нация в высшей степени дисциплинированная - живут по солнцу: встают с его восходом и ложатся вскоре после заката. Это должно вызвать восторг у большей части экологов, тем более что белых ночей, равно как и полярных, в Германии нет.

Я не сразу пришел в себя, заторможенно оделся, а когда узнал, что нас ожидает зарядка босиком на снегу, категорически воспротивился.

- Странно, - покачал головой Харальд. - Насколько мне известно, Россия - достаточно физкультурная страна.

- Это верно, но не до такой же степени! Харальд, ты не учитываешь климатического фактора. У вас в Рейхе десять градусов - уже мороз, а у нас и тридцать бывает.

- Это хорошо. Мы нации нордические и ничего общего не имеем ни с этими лакированными обезьянами, которые разжирели на импорте нефти, ни с негроидными пляжными проститутками.

Воспитанный в советском, а впоследствии в постсоветском интернационализме, я раз за разом поражался сочным эпитетам, которыми Харальд ничтоже сумняшеся награждал народы, как дружественные, так и враждебные Германии: "макаронники-итальянцы", "вонючие румыны", "лакированные арабские обезьяны", "педерасты-американцы". Харальд уверял меня, что все бордели Рейха комплектуются из француженок и полек (поляков в Рейхе осталось лишь несколько миллионов - меньше, чем в США), что негры, евреи и цыгане - не люди, и даже не животные (трагедию Отелло немцы считают трагедией Дездемоны).

Пока я, тепло одетый, прохаживался по двору усадьбы, протирая талым снегом лицо, Харальд отжимался и кувыркался через голову, потом растерся до пояса снегом, обдал меня тучей снежных брызг и залпом выпил рюмку коньяка, стоявшую на столике возле крыльца. Всходило бледно-красное в зимней пелене облаков солнце, было довольно тепло и безветренно. Никем, кроме меня, не замеченный почтальон в утепленном кителе почтового ведомства опустил несколько газет в почтовый ящик у калитки. С запада со стороны Зеебурга донесся грохот тяжелого товарняка.

- Все вы, русские, какие-то сони, - ворчал Харальд. - Твоя мама тоже иной раз к полудню просыпается.

- Это от недостатка гемоглобина, - возразил я.