Лисья тень

Почему же тогда я чувствую себя такой… уязвимой?

Я оглянулась и увидела, что крестьяне разошлись.

Кроме одного человека.

Монах. Он вернулся и теперь неподвижно стоял у дороги, словно статуя. Его черные одежды слились с темнотой, но посох и широкополая шляпа поблескивали в бледном свете луны.

Его лицо скрывала тень, но я чувствовала, что он следит за нами – и особенно за мной.

Я отвернулась и едва не врезалась в Окамэ – они вместе с главой деревни остановились посреди дороги. Я отскочила с поспешным «Gomen» и чуть не столкнулась с Тацуми, который вовремя отошел и даже поймал огурец, выпавший из моих рук.

– Так вот, – сказал глава деревни, бросив на меня слегка раздраженный взгляд и указав толстым пальцем на тропинку. – Отсюда видно гостевой дом. Дойти до него можно по этой тропе.

Я выглянула из-за капустных листьев и разглядела на краю полей приземистый домик. Он был очень похож на те, что мы видели в деревне, – здесь тоже были деревянные стены, остроугольная тростниковая крыша. Сквозь оконные решетки и дверной проем лился мягкий оранжевый свет, в окне виднелся огонь, мерцавший в жаровне. Прямо за домом дорога изгибалась и уходила вниз по склону, а потом и вовсе пропадала из виду.

– Там все для вас подготовлено, – сообщил глава деревни, обращаясь к Окамэ и не удостаивая меня даже взглядом. – Огонь разожжен, постелено чистое белье. За домом есть ручей, если вам вдруг понадобится вода, а если проголодаетесь – над жаровней найдете кастрюлю.

Вряд ли она нам понадобится – я даже думать о еде не могла. Но Окамэ горячо поблагодарил главу деревни, который нервно улыбнулся и отвесил ему низкий поклон.

– Спасибо, что почтили своим присутствием, – проговорил он, не сводя глаз с земли. – Надеюсь, вам у нас хорошо. Oyasuminasai [36].

– Доброй ночи, – проговорила я в ответ, и глава деревни поспешил уйти. Его силуэт все отдалялся, но что мне бросилось в глаза, так это то, что монаха, стоявшего у дороги, уже не было на прежнем месте.

18

Проклятия и гаки

Что-то в этой деревне было не так.

Мы с Хакаимоно отчетливо это ощущали, Юмеко, судя по всему, тоже, а вот ронин вел себя предельно беспечно. И дело было не только в атмосфере ярости и страха, которая висела над деревней плотной пеленой. И не в том, что крестьяне с непонятной поспешностью отдавали нам свою еду, несмотря на то что зимой им нередко приходилось голодать и что рис для них был дороже золота. Подозрительное поведение, впрочем, отчасти объяснялось тем, что они наверняка натерпелись бед от странствующих самураев и потому пытались нас задобрить. В любом случае цели отравить нас у них не было: в свое время меня научили различать яды и их вкус, и в еде, которой нас угощали, их точно не было.

Но меня настораживали другие, едва заметные знаки. Заборчики вокруг рисовых полей с заточенными до остроты ножа кончиками. Дома с основательно укрепленными дверями. Полное отсутствие животных в деревне – мы не встретили ни собак, ни кошек, ни куриц. Яматори хранила какую-то тайну. Непонятно было лишь одно: должна ли она нас тревожить.

В гостевом доме было темно, угольки в жаровне отбрасывали длинные тени на голые деревянные стены. Зайдя в дом, Юмеко первым делом опустилась на колени и со вздохом облегчения сложила в угол подаренную крестьянами еду. Ронин последовал ее примеру, оставив при себе только бутылку с саке. Приложившись к ней, он убрал ее в карман рубашки.

– Не знаю, как вам, а мне тут нравится! – объявил он и растянулся рядом с огнем. – Я вот уже много недель так хорошо не ел, а ведь дальше будет только больше, – лениво улыбнувшись, он погладил себя по животу. – По пути в столицу будем объедаться как принцы.

– Baka, – тихо проговорил я. Вот идиот. – Эти крестьяне что-то скрывают. Они не из доброты нас так накормили. И не просто так поселили сюда.

– Ох, так, значит, я не одна это почувствовала! – с облегчением выдохнула Юмеко, и я кивнул. – Так странно, – продолжила она, поглядев в окно на деревню. – Мне показалось, что им очень хочется, чтобы мы поскорее ушли, и все же они отчаянно пытаются нас задержать. Жители изо всех сил стараются сделать так, чтобы нам здесь было уютно, а сами страшно напуганы. – Она немного помолчала, а потом встревоженно посмотрела на меня. – Как ты думаешь, они поселили нас сюда, чтобы ограбить и убить? Это невероятно подло.

С пола послышался смех ронина; он лежал на боку, подложив под голову ладонь.

– Крестьяне – народ очень хитрый, – сказал он, будто делясь личным опытом. – Они способны перерезать тебе глотку, только когда ты спишь, но, судя по всему, даже на это им не хватит смелости. – Он зевнул, почесал шею и бросил взгляд на дверной проем. – Но хорошо бы нас ночью кто-то посторожил – мало ли что.