Лисья тень

Тацуми холодно взглянул на нас, продолжая молчать. Наконец он грациозным движением поднялся на ноги, спрятал Камигороши в ножны и заскользил по комнате. При его приближении внутри у меня что-то странно закололо, а сердце застучало сильнее.

– Хорошо, только быстро.

Пока мы шли к дому главы деревни, за нами внимательно наблюдали местные жители. Оказалось, что этой ночью никто не сомкнул глаз. На улицах не было ни души, но все притаились у окон – мы видели, как крестьяне глядят на нас округлившимися от изумления и страха глазами. Судя по всему, они и впрямь не ожидали, что мы выживем после нападения гаки, и осмотрительно решили держаться от нас подальше. Никто не задержал нас, когда мы шли через поселение, пересекали главные ворота у дома главы деревни и поднимались в этот самый дом по ступенькам. Только тогда я заметила, что дверь сделана из тяжелого, обитого сталью дерева, и увидела на ней несколько длинных царапин.

Дверь оказалась заперта изнутри, что, разумеется, никого не удивило. Окамэ несколько раз подергал за ручку, а потом отступил со зловещей улыбкой.

– Каге-сан! – позвал он, бросив взгляд на Тацуми и указав ему жестом на дверь. – Не хочешь ли исполнить почетную миссию?

Тацуми выхватил меч из ножен и разрубил массивную деревянную дверь, будто она была сделана из рисовой бумаги. Шагнув вперед, Окамэ поднял палец, легонько по ней стукнул, и дверь со стоном распахнулась.

Мы осторожно вошли внутрь. В прихожей было пусто, но в глубине виднелся бледный свет, подрагивающий на стенах и полу. Отодвинув дверь, мы увидели главу деревни – он стоял посреди комнаты на коленях, огонь из жаровни отбрасывал на его лицо красноватый отсвет.

Как только дверь распахнулась, он рухнул на пол, прижав лоб к доскам.

– Помилуйте! – раздался с пола глухой голос главы деревни. Его била дрожь, и он был страшно напуган. – Помилуйте, господа! Убейте меня, если хотите, но деревню помилуйте. Она не заслуживает вашего гнева.

– Да ладно? – Окамэ скрестил руки на груди. – Хочешь сказать, крестьяне не пытались скормить нас гаки? И совершенно ничего не знали о том, что сегодня случится? – Он фыркнул с недоверием и презрением. – Ой, а я уж подумал, что вся деревня подстроила все таким образом, чтобы сожрали именно нас. Ну я и дурак!

Я нахмурилась и посмотрела на Окамэ.

– Но ведь это очень похоже на правду! Вот почему… а, ясно. Опять сарказм.

– Прошу… – Глава деревни не поднимал головы. – Пощадите. Мы были в отчаянном положении. Вы сами видели, с чем нам пришлось столкнуться. Вы и не знаете, каково это – жить бок о бок с этими тварями. Мы не знаем, что еще предпринять.

– Они вовсе не бессмертны, – подал голос Тацуми. Эту фразу он произнес сурово и равнодушно. – Если бы жители деревни попытались их одолеть, число гаки в округе поубавилось бы.

– Но мы же пытались! Мы пытались их убивать, поджигать, отрезать им руки и ноги, закапывать в землю! Но что бы мы ни делали, скольких бы ни лишали жизни – они всегда возвращаются! – Глава деревни в отчаянии сжал кулаки. – Это все проклятие! Проклятие, наложенное на нас монахом, будь он неладен. Из-за него мы обречены терпеть набеги гаки до конца наших дней.

Вот оно что. История начинала проясняться.

– Какое еще проклятие? – спросила я, выступив вперед. – Мы видели монаха. Это он виноват в том, что вас осаждают гаки?

– Вы видели монаха? Милостивый Дзинкей, неужели он никогда не уймется? – Главу деревни забила крупная дрожь, и он сел на полу и закрыл глаза. – Наверное, нет больше смысла скрывать правду, – прошептал он. – Прошу, присаживайтесь, и я расскажу вам о величайшей тайне и самом страшном позоре нашей деревни.

Мы с Окамэ шагнули вперед и опустились на татами. Тацуми остался стоять, где стоял, – в дверном проеме, но глава деревни не обратил на него внимания.