Лисичка с секретом (СИ)

Знал бы только Виталик, о чём про себя рассуждала Василиса, как его самолюбие в ту же секунду было бы растоптано в пыль, как давно опавший и пересохший кленовый лист под грубой подошвой тяжёлого сапога.

Все новогодние каникулы ребята провели неразлучно. Сумев оставить позади тяжёлую ссору со взаимными упрёками и недопониманием. Даже Арсений Борисович поучаствовал в зимних развлечениях молодёжи. Он пригласил Виталика составить ему компанию в поездке за город. А тот в свою очередь уговорил Василису составить ему компанию, поскольку парню категорически не хотелось расставаться с девушкой на каникулах.

Один из немногих оставшихся друзей Арсения Борисовича собирал свою семью в дачном доме, находившимся как раз неподалёку от бывшей дачи семьи Грачёвых. Казалось, прошло уже больше года после потери благосостояния, но все Грачёвы до сих пор болезненно переживали утрату именно загородного участка с домом. Чем-то он сумел их зацепить, успел сродниться. Возможно, близость природы так сказалась, найдя только ей известные тропы к не очерствевшим людским сердцам. Василиса тоже с тоской вспоминала времена, когда они двумя семьями проводили выходные на даче Грачёвых. Ибо каждый из их компании в те мгновения был неподдельно и ярко, по солнечному счастлив. Что даже несмышлёные подростки на тот момент – Виталик с Василисой – отчётливо ощущали умиротворение и благодать их родителей, что в свою очередь делало ещё более счастливыми самих детей.

Поэтому стоя на чужом заднем дворе чужого дачного дома под чужой высокой старой сосной, утопая по колено в снежных сугробах, трое связанных причудливыми нитями судьбы людей думали каждый по-своему, но об одном и том же – о загородной даче Грачёвых. Лиса – с грустью и тоской по безвозвратно ушедшим временам, Виталька – с грустью и со злобой на отца, а отец Вита – со злостью и досадным раздражением на самого себя, что попался как глупец и теперь потерял всё самое ценное, чем только мог обладать мужчина – семью, достаток и почти всех друзей.

— Арсений Борисович! – окликнула Лиса мужчину, который со всей присущей ему ответственностью вертел шампуры с нанизанным шашлыком над углями в мангале. Мужчина надел старую камуфляжную куртку, которую скорей всего не жалко было забрызгать кипящим жиром и которую, судя по внешним потёртостям и засаленным манжетам на рукавах, использовали именно в качестве униформы для мангальщика, кто бы ни выступал в его роли. Но даже в этой знававшей лучшие времена поношенной старой куртке отец Виталика выглядел по-прежнему ошеломляюще. Его мощная, агрессивная и подавляющая аура распространялась вокруг мужчины, даже вовремя отдыха. «Интересно, когда он спит, его аура так же сильна?» – подумала про себя Василиса и только спустя пару ударов сердца осознала, что за мысли поселились в её бедовой голове. Она закрыла рот ладошкой, как будто произнесла непристойности вслух. Глаза округлились в испуге, а лицо окрасилось клюквой. Девушка в нерешительности замерла обездвижено и всё никак не решалась приблизиться к ставшему вдруг опасным именно для неё – Василисы – мужчине.

— Чего застыла Лиса? Подходи, не бойся, - поторопил оробевшую девчушку отец Виталика. А Лиса с испугу успела позабыть зачем обращалась к нему по имени. И только и могла, что ругать сама себя последними словами за собственную глупость и беспечность. Почему она дурёха забыла, что Арсений Борисович серьёзный, властный мужчина и совершенно небезопасен для наивных простодушных девочек? И что было совсем уж невероятным и до крайности неожиданным, но, тем не менее, знакомая девушке жаркая волна окатила её с головы до пят, оставляя после себя недосказанность, если не сказать больше – неудовлетворённость?! Странно, но подобное тягучее томление она испытывала лишь единожды и тогда, когда Виталик массировал её шею. Но сейчас-то ей никто и ничего не массировал?! Более того она просто стояла и смотрела на мужчину, который просто крутил шампуры, стоя у мангала. А она, застыв соляным столбом и скорей всего некрасиво открыв рот буквой «О», просто откровенно пялилась на его фигуру, разворот плеч, широкие и крепкие кисти рук. На засаленные рукава старой камуфляжной куртки, вызывающие стойкое брезгливое отвращение, что лучше вовсе не обращать на них внимание.

— Лиса я жду. Иди скорей и я научу тебя жарить шашлык. Может хоть у тебя получится, а то Витальке эта наука не даётся от слова совсем.

Девушка дёрнулась и точно очнувшись, поспешила к мужчине.

— Вы-то предусмотрительный, надели старую куртку. А у меня такой нет. Боюсь, мама будет недовольна жирными пятнами на моём комбинезоне, - посетовала Лиса. И тут случилось ещё одна диковина для неискушённой мужским вниманием девушки. Арсений Борисович после озвученной претензии, не тратя ни секунды, одним слитным движением снял с себя куртку и споро надел на оцепеневшую Лису, заботливо просунув её руки в рукава и застегнув на все пуговицы. Рукава оказались слишком длинными, тогда мужчина их попросту подвернул. Окинув ошеломлённую девушку довольным, но хитрым взглядом моментально отдал приказ: