Читаем Лиссабон. Что следует увидеть туристу полностью

Столкнулся со мной шедший навстречу            по одной из улиц БайшиОборванец, по лицу было видно —            профессиональный нищий,Мы почувствовали друг к другу взаимную симпатию;И, переполнившись этим чувством, я широким жестом отдал ему всю наличность(Естественно, исключая более крупные деньги, лежавшие отдельно:Я не глуп и не русский романист, применимаИ романтичность, конечно, но осторожно…)Я симпатизирую всем подобным людям,Особенно когда они не заслуживают симпатии,Да, я сам — тоже бродяга и нищийИ тоже по собственной вине.Быть бродягой и нищим — не значит
            быть бродягой и нищим:Это быть в стороне от социальной лестницы,Не адаптироваться к нормам жизни,К нормам жизни реальным и романтическим —Не быть Верховным судьей, неким служащим,            проституткой,Не быть настоящим бедняком,            эксплуатируемым рабочим,Не иметь неизлечимой болезни,Не быть ни искателем справедливости,            ни капитаном кавалерии,Не быть, наконец, одним из тех            общительных новеллистов,Которые пресыщаются литературой,            поскольку имеют основание для слез,
И восстают против общественной жизни, поскольку            имеют основание для такого предположения.Нет, что угодно, только не это — иметь основания!Что угодно, только не интересоваться гуманностью!Что угодно, только не уступать этическим теориям!Чего стоит наше чувство,            если для него есть внешнее основание?Да, быть бродягой и нищим, как я, —Это не быть обычным бродягой и нищим:Иметь одинокую душу — это и есть быть бродягой,Просить дни проходить, оставляя нас без внимания,            это и есть быть нищим.Все, кроме этого — глупо, как Достоевский или Горький,Все, кроме этого — просто голодать и не иметь одежды.
И, хотя это случается,            это случается со столькими людьми,Что не стоит жалеть тех, с кем это случается.Я — настоящий бродяга и нищий в переносном смыслеИ скатываюсь к огромному милосердию к себе самому.Бедняжка, этот Алвару де Кампуш!Так одинок в жизни! Так подавлен в своих чувствах!Горе ему, увязшему в кресле своей меланхолии!Горе ему, кто, с настоящими слезами на глазах,Отдал сегодня — широкий жест,            либеральный, московский —Все, что было в его кармане, где было немного, томуБедняку, что не был бедняком, тому,            с профессионально печальными глазами.Горе Алвару де Кампушу, всем безразличному!
Горе ему, так себя жалеющему!Да, горе ему!Он несчастнее многих бездомных бродяг,Нищих попрошаек,Оттого, что душа человеческая — бездна.Уж я-то знаю. Горе ему!Хорошо бы взбунтоваться в душе!Но для этого я не такой дурак!Не хочу защищаться тем,            что мог бы разделять общественные мнения.У меня нет никакой защиты: я разумен.Не пытайтесь обратить меня в свою веру: я разумен.Я уже сказал: Я разумен.Не надо мне эстетик,            основанных на сердечности: я разумен.Дерьмо! Я разумен.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Ригведа
Ригведа

Происхождение этого сборника и его дальнейшая история отразились в предании, которое приписывает большую часть десяти книг определенным древним жреческим родам, ведущим свое начало от семи мифических мудрецов, называвшихся Риши Rishi. Их имена приводит традиционный комментарий anukramani, иногда они мелькают в текстах самих гимнов. Так, вторая книга приписывается роду Гритсамада Gritsamada, третья - Вишвамитре Vicvamitra и его роду, четвертая - роду Вамадевы Vamadeva, пятая - Атри Atri и его потомкам Atreya, шестая роду Бхарадваджа Bharadvaja, седьмая - Bacиштхе Vasichtha с его родом, восьмая, в большей части, Канве Каnvа и его потомству. Книги 1-я, 9-я и 10-я приписываются различным авторам. Эти песни изустно передавались в жреческих родах от поколения к поколению, а впоследствии, в эпоху большого культурного и государственного развития, были собраны в один сборник

Поэзия / Древневосточная литература