Читаем Литература для нервных полностью

Существование Митрофана таким, каким его воспитывает мать, и ему подобных, с точки зрения Фонвизина, оказывается прямой угрозой всему Российскому государству. Авторский пафос направлен на то, чтобы искоренить это страшное зло. И вот тут-то возникает художественность: слово «недоросль» приобретает дополнительные оттенки значения, которые возникают при чтении комедии. Влияние художественного образа оказалось столь велико, что, употребляя слово недоросль, мы порой уже и не помним его исторического значения.

А вот случай, когда изменение заглавия меняет смысл произведения. Документальное историческое повествование Пушкина первоначально носило название «История Пугачева». Личный цензор автора, император Николай I, заменил его на «Историю Пугачевского бунта». Акцент, разумеется, сместился с личности на событие.

В лирике заглавие часто отсутствует, т. к. авторский замысел и его воплощение оказываются шире, чем какое-либо слово или словосочетание. В таком случае при необходимости его заменяет инци́пит.

Художественная идея

– наиболее общее художественное решение, складывающееся из всей совокупности опять-таки художественных характеристик произведения, в первую очередь из системы образов, тропов и фигур, из композиции и сюжета и др.

Ее можно назвать самым крупным и цельным художественным образом

. Чаще всего ее определяют как «образную мысль», подразумевая образное мышление.

Несмотря на свою эстетическую природу, т. е. единство рационального, эмоционального и иррационального, художественная идея может быть сформулирована в отличие, как говорилось, от основной мысли произведения. Чаще всего она дается в заглавии произведения. Пример – «Война и мир». Во-первых, перед нами как минимум антитеза, как максимум оксюморон, в любом случае такое соседство неслучайно. Это два полюса мироздания, и сопоставление их в заглавии изобличает стремление автора представить объективное повествование. Во-вторых, это цитата из пушкинского «Бориса Годунова», из реплики Пимена: «Описывай, не мудрствуя лукаво, // Все то, чему свидетель в жизни будешь: // Войну и мир, управу государей…» – то есть перед нами пример

интертекстуального взаимоотношения текстов.

Что такое война у Льва Толстого? Ну конечно, нашествие Наполеона. Но исчерпывается ли тема войны только этим сюжетным рядом? Нет: не говоря о Наполеоне, войну несут с собой все члены семьи Курагиных, Анна Павловна Шерер и прочие светские герои романа-эпопеи. Ложь и разрушение всего искреннего и доброго в человеческих отношениях – вот доминанта их характеров. Война временно поселяется в душах положительных героев – Пьера Безухова, Андрея Болконского, Наташи Ростовой, и каждый по-своему мучительно освобождается от ее власти.

Напротив, фельдмаршал Кутузов, профессиональный военный, – человек мира. У Толстого он защищает русских солдат от бессмысленной гибели, противится выходу армии в сражение из-за плохого обмундирования, чутко вслушивается в мировой процесс, улавливая невидимые веяния коллективной воли, которые для Толстого и определяют ход истории. Мы видим, что ключевые слова романа, выведенные в заглавие, значительно богаче по смыслу, чем в словаре.

Но не стоит забывать о союзе «и». Казалось бы, чего проще – он соединяет два антонима, и дело с концом! Однако здесь «и» неожиданно приобретает грамматически несвойственное ему значение сопоставления. Взаимодействуя с обогащенными художественным смыслом ключевыми понятиями, он вместе с ними задает художественную идею, которую мы при чтении разгадываем. Если использовать математическую лексику, то художественная идея – и то, что дано, и то, что требуется доказать.

Какова художественная идея новеллы Бунина «Легкое дыхание»? Она тоже заявлена в заглавии, а постигается благодаря композиции произведения (см. Композиция, Фабула, Сюжет). Если бы произведение заканчивалось видом могилы Оли Мещерской или сценой ее гибели, то художественную идею мы формулировали бы примерно так: смерть прекрасного, гармоничного, беззащитного существа в грубом и жестоком мире. Но Бунин заключает текст разговором Оли с подругой Субботиной о легком дыхании:

Перейти на страницу:

Похожие книги

И все же…
И все же…

Эта книга — посмертный сборник эссе одного из самых острых публицистов современности. Гуманист, атеист и просветитель, Кристофер Хитченс до конца своих дней оставался верен идеалам прогресса и светского цивилизованного общества. Его круг интересов был поистине широк — и в этом можно убедиться, лишь просмотрев содержание книги. Но главным коньком Хитченса всегда была литература: Джордж Оруэлл, Салман Рушди, Ян Флеминг, Михаил Лермонтов — это лишь малая часть имен, чьи жизни и творчество стали предметом его статей и заметок, поражающих своей интеллектуальной утонченностью и неповторимым острым стилем.Книга Кристофера Хитченса «И все же…» обязательно найдет свое место в библиотеке истинного любителя современной интеллектуальной литературы!

Кристофер Хитченс

Публицистика / Литературоведение / Документальное