Литература Древней Руси

Значит ли это, что древнерусского читателя интересовали только мировоззренческие проблемы, что духовный мир человека раннего средневековья был иным и кардинальнейшим образом отличался от духовного мира человека XVIII или XIX в.? Отличия, разумеется, были, но дело совсем не в этом. Дело в том, что эти духовные запросы удовлетворялись не литературой, а фольклором. Люди Древней Руси знали и бытовой рассказ-анекдот, и любовную песню, и сказку, и легенду, и богатырский эпос, в котором важнейшим компонентом могла быть и тема любовных похождений героя, добывания невесты и т. д.[5]

Но все эти жанры бытовали в устной форме, дополняя литературу в эстетическом кругозоре людей того времени, дополняя ее, но не конкурируя с ней. Записывать широко распространенные, всем доступные и известные произведения устной словесности на дорогом пергамене, усилиями немногочисленных и чрезвычайно загруженных другими задачами книжников, было также нерационально, как записывать или перепечатывать на машинке описание происшествия; о котором вы можете без труда лично поведать своему знакомому или соседу. Наличие древнерусского фольклора с его разветвленной системой жанров не вызывает сомнения не только потому, что мы можем реконструировать древний фольклор по поздним, дошедшим до нас его образцам, но и потому, что свидетельства о его существовании сохранили сами древнерусские памятники старшей поры — летописи, жития святых, церковные поучения.

Но вернемся к системе литературных жанров. Она не была специфической для одной только древнерусской литературы. Если мы обратимся к византийской литературе IX-X вв., то там встретим почти те же самые жанры и в тех же самых пропорциях, что и в литературе Древней Руси. Светские жанры — любовный роман и лирическая поэзия — получат в византийской литературе распространение несколько позднее, в XI-XII вв., и нас должно удивить скорее не то, что при строгой и вынужденной избирательности, к которой принуждали русских книжников условия первых веков развития литературы, эти произведения не попали на Русь, а то, что среди переводов старшей поры мы встретим перевод эпической поэмы (или сказания) о Дигенисе Акрите — сугубо светской, романтическо-героической, с любовными коллизиями как одним из важнейших компонентов сюжета.

Говоря о системе жанров древнерусской литературы, необходимо отметить еще одно важнейшее обстоятельство: эта литература долгое время, вплоть до XVII в., не допускала литературного вымысла. Древнерусские авторы писали и читали только о том, что было в действительности: об истории мира, стран, народов, о полководцах и царях древности, о святых подвижниках. Даже передавая откровенные чудеса, они верили в то, что это могло быть,

что существовали фантастические существа, населяющие неведомые земли, по которым прошел со своими войсками Александр Македонский, что в мраке пещер и келий бесы являлись святым отшельникам, то искушая их в образе блудниц, то устрашая в облике зверей и чудовищ. Рассказывая об исторических событиях, древнерусские авторы могли сообщить разные, порой взаимоисключающие версии: иные говорят так, скажет летописецили хронист, а иные — иначе. Но это в их глазах было всего лишь неосведомленностью информаторов, так сказать, заблуждением от незнания, однако мысль, что та или иная версия могла быть просто придумана, сочинена, и тем более сочинена с чисто литературными целями, — такая мысль писателям старшей поры, видимо, казалась неправдоподобной. Это непризнание литературного вымысла также в свою очередь определяло систему жанров, круг предметов и тем, которым могло быть посвящено произведение литературы. Вымышленный герой придет в русскую литературу сравнительно поздно — не ранее XV в., хотя и в то время он долго еще будет маскироваться под героя далекой страны или давнего времени.

Откровенный вымысел допускался лишь в одном жанре — жанре аполога, или притчи. Это был рассказ-миниатюра, каждый из персонажей которого и весь сюжет существовали лишь для того, чтобы наглядно проиллюстрировать какую-либо идею. Это был рассказ-аллегория, и в этом заключался его смысл.

В древнерусской литературе, не знавшей вымысла, историчной в большом или малом, сам мир представал как нечто вечное, универсальное, где и события и поступки людей обусловлены самой системой мироздания, где вечно ведут борьбу силы добра и зла, мир, история которого хорошо известна (ведь для каждого события, упоминаемого в летописи, указывалась точная дата — время, прошедшее от «сотворения мира»!) и даже будущее предначертано: широко распространены были пророчества о конце мира, «втором пришествии» Христа и Страшном суде, ожидающем всех людей земли.