Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений

Но все кончается, как и должно было закончится. Настя и Митя берутся за руки, идут к тете, говоря друг другу слова любви и строя планы совместной жизни. Но много ли сто́ят обещания девушки, когда ее любовь возникла на безрыбье? В парадном Настю уже поджидает ее «бывший», и, не раздумывая, девушка бросается в его объятия, а назавтра летит с ним в Пицунду. Как и встарь, в борьбе за обладание женщиной, независимо, происходит ли это на берегах Невы, Сены, Темзы, Ганга или Гвадалквивира, побеждает сильнейший, и он не даст съесть другому то, что может съесть (или только пару раз попробовать) сам. Судьба Насти подвешена, ей достался «жулик и ублюдок». Любовь зла, и Митя – третий лишний. Мечтателям достаются их мечты. В эти чудесные белые ночи (погода в Петербурге выдалась теплая и сухая) ему мерещится набережная времен Достоевского, со старинными экипажами, военными в кокардах и благонравными девицами в шляпках. И какая-то экзекуция на Семеновском плацу, где устроен эшафот и стоит осужденный на смерть. Вот-вот раздастся команда «Пли!»

V

Города, в котором происходит действие индийской картины «Samwariya» («Возлюбленный»), снятой на хинди режиссером Сан-джаем Лилой Бхансали в 2007 году по повести Достоевского «Белые ночи», не существует ни в Индии, ни в России, ни в Европе[124]

. Это сказочное урбанистическое пространство – рисованная красочная фантасмагория Болливуда, ибо нигде в мире нет такого сочетания индийских храмовых статуй, венецианских гондол и гондольеров, зазывных французских ночных огней, горбатых мостиков через каналы, узких улочек, маленьких кафе с вывесками по-английски, водоемов, где плавают кувшинки и лотосы. Нет и таких кварталов красных фонарей, с фонтанной площадью, куда жрицы любви выходят все разом петь и танцевать. Нигде нет такого иссиня-черного безлунного беззвездного неба и воздуха, будто присыпанного голубой пудрой. Быть может, иллюзорная голубая дымка – это и есть главный намек на белые ночи Санкт-Петербурга.

Безымянному фантастическому городу будто снится сюжет из повести Достоевского – печальная красивая девушка Сакина (Сонам Капур) под кружевным зонтом стоит на мосту, в условленном месте, в ожидании любимого (Салман Хан): он покинул ее год назад, но так и не появился на мосту в назначенный час. Как и у литературных прототипов, у мечтателя и девушки будет только четыре ночи, чтобы выяснить отношения, разобраться в зыбких законах любви и понять себя. Как и у Настеньки из петербургских «Белых ночей», у Сакины есть старая полуслепая бабушка, которая пришпиливает внучку большой булавкой к своей одежде. Как у Достоевского, погода здесь весьма переменчива; как в картине Висконти, в призрачном городе внезапно пойдет снег.

Но как и всякий сон, который имеет мало общего с явью, так и болливудская мелодрама (с ее музыкальными дивертисментами, танцами и песнями) имеет мало общего с повестью Достоевского. Здешний мечтатель, Ранбир Радж (Ранбир Капур), – красивый юноша, певец из городского клуба, обладает замечательным голосом, актерским талантом и умеет легко заводить друзей. Красивый, талантливый, блестящий юноша не останется одиноким, не будет долго тосковать и найдет свою настоящую любовь.

Второй мужской персонаж, Иман, показан еще более таинственным, чем все его предшественники: похожий на монаха, немногословный, он откровенно гипнотизирует девушку. Она притягивается его взглядом, как мотылек к огню, и сама, первая, приходит к нему для любви, а потом обнаруживает, что мужчина тоже пришпилил ее к своей ночной одежде. Для Сакины он стал хозяином, Богом, именно он и есть «возлюбленный» (постоянный эпитет Кришны), и ее одержимость этим мужчиной не оставляет певцу-мечтателю никаких надежд. «На миг мне показалось, что у нас все получится», – утешает себя Радж, но этот миг быстро проходит, и он видит, как рванулась Сакина, увидев того, кого ждет. «Ты готова жить со мной среди трудностей?» – спрашивает он девушку, и она идет за ним, как зачарованная. Мечтателю, где бы он ни жил и как хорошо бы ни пел, какой бы светлой душой ни обладал (а Радж недаром здесь зовется добрым ангелом), не по силам тягаться с мрачным, демоническим соперником, навсегда опередившим его. Мечтателю не удастся заставить девушку очнуться от любовного наваждения.

Призрачный болливудский город – быть может, самое убедительное доказательство того, что зерно старинной петербургской повести может прорасти на всякой почве, во всякое время, среди самых разных людей и в самых причудливых декорациях[125]. Кинематограф же, как известно, обладает способностью вторгаться в литературные «бреши», в то, что на языке экранизаций именуется «недостаточностью литературы», чтобы «дожимать» сюжеты, раскрывать в них таинственное и загадочное.

VI