Литературное приложение «МФ» №03, апрель 2011

Михаил с ужасом осознал, что вот так, совершенно бездарно потратил своё первое желание. И ведь сколько читал о подлости и коварстве джиннов! Попасть впросак с первых же шагов!

— Нет-нет, подожди! Ты неправильно меня понял! — закричал он не успевшей скрыться полностью голове, — Я всего лишь хотел попросить тебя дать мне побольше времени. Чтобы подумать. Понимаешь?

— Понимаю, — джинн начал выбираться обратно, — «Дать побольше времени»? Даже не знаю, господин, твоя нынешняя форма настолько недолговечна, и чтобы выполнить твою просьбу… О! Конечно! Слушаю и повинуюсь!

Щелчок пальцев прозвучал, словно раскат грома.

Тело Мики вдруг перестало быть просто телом, раздробившись на мириады и мириады частиц, оно осыпалось золотистым песком, покрывая бескрайний пляж. Голова его, сделавшись небывало огромной, коснулась солнца, и звёзд, и луны, став ими всеми сразу. Руки, взмахнув в последнем жесте, превратились в крылья пролетавшей мимо чайки. Беспорядочные мысли, расплескавшись вспугнутыми брызгами, упали в океан, задрожали светлыми бликами в мелких волнах. А сердце наполнилось южным пассатом, раскрылось, как парус и взметнулось в небо, синее и необъятное, словно мечта.

До ушей джинна донёсся лёгкий вздох, подобный весеннему аромату отпущенного на волю ветерка. Несколько маленьких песчинок переместилось с места на место, будто сами собой.

— Господин, у тебя осталось ещё третье желание! — крикнул джинн, сложив ладони рупором — теперь его голос казался гораздо более тихим, почти как голос обычного человека.

И тут же, в шорохе набежавшей волны, прозвучал ответ:

— Мне надо подумать.

Джинн устало опустился на край бутыли:

— Думай, господин, думай. У тебя теперь для этого — целая вечность.

12 ноября 2010 года

Евгений Борисов [e-mail]

Тринадцатый

От редакции: Героя этого рассказа ждал крайне неприятный сюрприз. Казалось бы, рецидивист уже никогда не сойдёт с проторенной дорожки самогонщика, но ему в этом помогли новейшие технологии. Никогда не знаешь, как всё обернётся — вчера алкаш, сегодня — преуспевающий кооперативщик. Против своей воли.

Пал Палыч Лукин, инспектор уголовного розыска Z-ского района X-ской области ступил в комнату и застыл…

По долгу службы ему часто приходилось бывать в этой комнате: гостиной частного жилого дома на окраине районного города Z, в котором проживал его давний знакомый Иван Семёнович Змеевиков, пьянчуга, тунеядец, «летун» и злостный самогонщик.

Ни на одном месте работы в городе, районе и даже на другом конце страны Иван Семёнович не мог задержаться даже на полгода в силу своего вздорного и слишком своекорыстно го характера замешанного на идейной лени. Поэтому на своё житьё-бытьё Иван Семёнович зарабатывал главным образом за счёт самогоноварения. Надо заметить, что изготовление самогона было единственным делом, которое он выполнял очень добросовестно, и даже испытывал на себе каждую свежую партию своей продукции. Через что и сам изрядно к ней пристрастился.

О том, как Пал Палыч выводил Змеевикова на чистую воду, можно было написать не один детективный роман. А материалы того дела, когда Иван Семёнович попался в первый раз, и вовсе легли в основу сценария знаменитой комедии Леонида Гайдая «Самогонщики».

За прошедшие с того момента двадцать с лишним лет, Пал Палыч разоблачал Змеевикова ещё одиннадцать раз. И каждый раз Змеевиков, отбыв наказание, начинал снова.

Устройство на работу, увольнение, возвращение в родные пенаты, изготовление или приобретение нового аппарата, подпольная торговля самогоном, разоблачение, арест. Всё это повторялась с опостылевшей уже регулярностью. Вот и на этот раз всё шло по давно накатанной колее. Змеевиков, после очередного увольнения, вернулся домой как раз в день, когда грянул антиалкогольный указ[1].

Пал Палыч привычно встал на стартовую позицию, как бегун при команде «на старт» и приготовился ринуться в очередное дело о самогоноварении. Он знал, что больше всего самогонщики благоденствуют именно во времена «сухого закона».