Литерный на Голгофу. Последние дни царской семьи

– Не торопитесь, – сказал Яковлев. – Время на чай у нас еще есть.

Теперь он уже окончательно понял, что Екатеринбург станет для него капканом. Вот почему так независимо ведет себя Голощекин. Казалось бы, какое право он имеет вмешиваться в миссию чрезвычайного комиссара советского правительства? Ведь он всего лишь председатель областной ЧК и все распоряжения Москвы должны иметь для него силу закона. Но, оказывается, Голощекин и Яков Свердлов не просто товарищи по партии. Они больше, чем друзья. Вместе отбывали нарымскую ссылку, вместе жили там в одной комнате. Вместе заготавливали на зиму кедровые орехи и ловили рыбу, а долгими зимними вечерами обсуждали политические проблемы России. Голощекин – единственный друг Свердлова, он ему ближе, чем Ленин.

Знакомая кремлевская пишбарышня однажды при Яковлеве возмущалась тем, что Свердлов на каждой странице делает по нескольку грамматических ошибок. Он вспомнил рассказ одного из чекистов о нарымской ссылке председателя ВЦИК. Чекист говорил, что Свердлова натаскивал по грамматике Шая Голощекин. Под его диктовку Яков Михайлович два раза в неделю писал диктанты. Потом они вместе работали над ошибками. Не случайно поэтому, приезжая сначала в Питер, а теперь в Москву, Голощекин никогда не останавливается в гостинице, а прямо с вокзала отправляется на квартиру Свердлова. Вот почему ни один губернский начальник не имеет у себя на месте такой власти, как Голощекин. Любое его решение тут же утверждает председатель ВЦИК. Они очень близки друг другу по духу и уже решили между собой, что будут делать с бывшим Государем России и его семьей.

Решил это для себя и Яковлев. У него был мандат, подписанный Лениным и Свердловым, который мог игнорировать Голощекин, но который был документом чрезвычайной важности для любого другого. Поэтому во что бы то ни стало требовалось в полной мере использовать этот мандат, чтобы избежать встречи с Голощекиным.

И второе, самое главное. Царская семья может добраться до Москвы только в том случае, если минует Екатеринбург. Сейчас все зависело от Касьяна. За то время, пока литерный шел до станции Тугулым, там должен быть подготовлен резервный паровоз. Минуя все станции, кроме тех, на которых требуется набрать воды или запастись углем, он поведет поезд на Омск. А оттуда южной дорогой, через Оренбург и Самару, на Москву. Яковлев понимал, что, принимая такое решение, кладет на плаху собственную голову, но он уже привык рис-ковать ей. Он был в своей стихии, потому что с ним были его друзья. Никогда не подводивший Гузаков и беспредельно смелый Касьян.

С Дмитрием Касьяном Яковлев грабил почтовое отделение на станции Миасс. Это был тот самый случай, когда боевики, заметая следы, после ограбления уходили от погони на паровозе, к которому прицепили один вагон. Потом этот паровоз вместе с вагоном пустили в обратном направлении. Он мчался по рельсам, словно призрак, потому что в его кабине не было команды. Когда жандармы убедились в этом, паровоз пустили под откос. Иначе бы он наделал немало бед. Касьян больше всех восхищался выдумкой Яковлева.

– Жандармы наверняка думали, что мы в вагоне, – громко хохоча, говорил он, узнав о том, что паровоз пущен под откос. – А мы им показали кукиш с маслом.

Об этом ограблении уже на следующий день наверняка докладывали Николаю II. И если бы Яковлев сейчас рассказал Государю эту историю, он бы наверняка вспомнил ее. Но Яковлев не только ни за что не рассказал бы о ней, но теперь и не пошел бы ни на какое ограбление. Разве принесли деньги, добытые кровью невинных, кому-нибудь счастье? Разве счастлив он, Яковлев? Разве обрела после этого спокойствие Россия?

В коридоре вагона показался Гузаков. Он торопливо прошел в свое купе, даже не посмотрев на царскую семью и стоявшего в дверях Яковлева. Выждав паузу, Яковлев закрыл дверь купе и направился к нему.

– Нашел я Чернышова, – сказал Гузаков. – Он оказался в первом вагоне. На всякий случай дал ему пару человек в подмогу.

– Охрана в поезде вся наша? – спросил Яковлев.

– Человек десять екатеринбургских заскочить все-таки успели. Кстати, знаешь, кого я встретил вместе с Чернышовым?

– Кого? – насторожился Яковлев. Никаких радостных встреч на своем пути он уже не ждал.

– Авдеева, – сказал Гузаков. – Хотел идти со мной в наш вагон. Еле от него отбился. Сказал, что ни одного свободного места у нас нет.

– Правильно сделал, – сказал Яковлев. – Я думал, что он отстал в Тюмени.

– Он как репей на собачьем хвосте, – засмеялся Гузаков и тут же, согнав с лица улыбку, сказал: – Надо поставить кого-нибудь, чтобы следил за екатеринбургскими. Случайностей у нас быть не должно.

Яковлев замер, прислушиваясь к стуку вагонных колес. Ему показалось, что поезд сбавляет ход.

– Пора, – не произнес, а выдохнул Гузаков и, поправив кобуру, направился в тамбур.

Яковлев прошел в купе к царской семье. Александра Федоровна по-прежнему лежала на нижней полке, прикрыв ноги шалью. Государь с Марией о чем-то говорили, но, увидев комиссара, сразу замолчали.