Литконкурс Тенета-98

…Юлька сидела, привалившись спиной к дереву, и пыталась понять: уже поздний вечер или у нее в глазах темно? Голова кружилась, страшно болел правый висок и… наверное, это называется «почки». Юлька уже несколько раз пыталась встать, цепляясь за дерево левой рукой, которая не была сломана, но на нее тут же наваливалось такое головокружение, что она почти падала.

При очередной неудачной попытке встать она нечаянно задела тополь сломанной рукой, и ее пронзила такая боль, что она тут же провалилась в черную бездну, потеряв сознание… — Юля!..

Детвора смеется — в детских лицах ужас

До смерти смеется, но не умирает…

Это чтобы связь была крепче… чтобы узаконить…

Чтобы было все прекрасно у тебя и у меня… — Юля, очнись, пожалуйста!..

А за дверями роют ямы для деревьев,

Стреляют детки из рогатки по кошкам,

А кошки плачут и кричат во все горло… — Юля!!!

Юлька очнулась. Она увидела над собой знакомое лицо и прошептала: — Тин..? — Господи, я уже думал, ты никогда ничего не скажешь, — Тин облегченно вздохнул. — Как ты? Сейчас приедет «скорая». — А почему… — Юлька обвела взглядом то, что находилось вокруг. — Где мы? — У поста ГАИ. Я не хотел оставлять тебя одну, а надо было звонить в «скорую», вот я и решил отнести тебя сюда. Тут полквартала всего. Ну, ты как?

— Насколько я понимаю, сломана рука… левая… нет, это называется «правая»… ужасно болят почки, и еще голова…

— У тебя рассечен висок. — Это они меня, кажется, об дерево… Но я тоже собой горжусь. Один из них, по-моему, еще долгое время не захочет общаться с женщинами.

Тин успокоенно улыбнулся и коснулся ладонью Юлькиной щеки. — Юля… Это так здорово, что я успел тебя найти… Ты не представляешь, как это здорово.

Юлька слабо улыбнулась, и вдруг на нее обрушилась дикая головная боль. — Тин! — Что случилось? Что?! — крикнул Тин, увидев, что она резко побледнела. — Я тебя не вижу… — прошептала Юлька. — Я вообще не вижу ничего. — Юля, солнышко, держись, пожалуйста. Слышишь, уже едет «скорая». Ты только не умирай, ладно? Пожалуйста!.. Господи, пойми, я не смогу второй раз потерять любимого человека, едва найдя его!.. Юля, скажи что-нибудь. Юля! — Не уходи. Только не уходи… — Я никуда не уйду. Я не могу тебя бросить.

У Юльки перед глазами прыгали и метались разноцветные шары, они сталкивались и рассыпались на множество искорок. Голос Тина звучал все слабее, потому что в ушах звенело, но Юлька, собрав все силы, вновь и вновь возвращалась в этот мир, где снова все было прекрасно… * * * * * На лестнице было темно. Алька вскарабкалась на свой девятый этаж, выжимая по дороге совершенно мокрую рубашку; отдышавшись, достала ключ, и тут к ней пришла совершенно закономерная мысль: "А почему так тихо? Почему не слышно "Орбита без…" — чего там? Соли? Хлеба? Страха и упрека?.. — разносящегося по всему подъезду, несмотря на первый час ночи? Неужели эта… создание — младшая сестра — опять существует в наличии отсутствия?.. А, ну понятно. Спасибо, записку оставили. Чего?.. Ну и почерк!.. Ах, «ушла». Надо же, я и не заметила. "Не вернусь". Что, вообще никогда в жизни? А чего ж не забрала свою любимую клетчатую рубашку — вон на диване валяется, — как ты будешь без нее жить? Плохо будешь жить, поэтому, наверное, вернешься… Кто в холодильнике? Какой серп?!. Ах, суп. Феерично. У нас есть еда. Сейчас мы будем есть еду. Кай, конечно, абсолютно дивный человек, но вот с едой у него в квартире некоторый напряг".

Алька надела сухую рубашку ("А дождь все-таки замечательный! Люблю дождь"), прошлепала к холодильнику, по дороге включив БГ, и вытащила кастрюлю. "Надо же, почти половина! А еще… еще у нас есть две сосиски, хлеб и майонез. Да это же просто рай! Это же можно жить!..". Она поставила кастрюлю на плиту, плюхнулась на стул и соорудила себе бутерброд. Отъев половину, она задумчиво уставилась на него. "Боже, видела бы мама, чем я питаюсь!.. Нет, лучше не надо, ей бы стало плохо. Интересно, Кай когда-нибудь ест? Как ни придешь к нему, в холодильнике пусто, как у Тигры в голове… Наверное, он не ест вообще, он только пьет. Поэтому такой худой. А мне еще везет. У меня есть еда, какая-никакая… скорее никакая". Алька сосредоточенно откусила сосиску.

"А куда, интересно, отправилась Люська? Опять на день рождения с ночевкой? Господи, как заставить этого ребенка жить дома хотя бы неделю? Видела бы мама…" — Алька вздохнула и отложила бутерброд. Мама… Как она там, одна?..

Полтора года назад Алька приехала из своего маленького городка в Тюмень. Она очень хотела учиться в каком-нибудь университете или институте и не хотела замуж за Сережку, который почему-то считал, что в нем — смысл ее жизни. Наверное, от него-то она и сбежала, а еще от тягомотины почти деревенской жизни, когда каждый день — одно и то же, в клубе крутят только «Иванушек» и "Золотое кольцо", а единственная радость в жизни — театральная студия приказала долго жить, потому что руководитель Андрей отказался работать "там, где ему вообще не платят"…