LitPamiatniki

Трое охранников следили за дорогой, ведущей обратно в Лейсо. Никто не наблюдал за лагерем позади них. Когда один из них, наконец, заметил приближающихся лошадей, он просто жестом приказал своим товарищам убраться с дороги.

Конечно, побег не будет для них таким легким. Крики в лагере сказали им об этом. Мейгорцы нашли мертвых.

Майза и ее Шулка действовали мгновенно, убив двоих часовых прежде, чем те поняли, что происходит. Рик пронзил копьем третьего.

— Скачите, — прошипела Майза, когда громко зазвенел тревожный звон колокола.

— Держись крепче, — предупредила Тиннстра Зорику, пуская жеребца в галоп.

35

Матеон

Горная Дорога

Каждая клеточка тела Матеона болела. Его ступни покрылись волдырями после вчерашнего марша. У него были язвы на ногах и плечах, и даже соски кровоточили там, где доспехи натерли их до крови. Он почти не спал. Пол поставил его дежурить с полуночи, на четыре часа. Некоторые из других дежуривших с ним людей улизнули ненадолго вздремнуть, но не Матеон. Он прикрывал их, поскольку они ясно дали понять, что сделают с ним, если он раскроет правду. Достаточно плохо, что враг хотел его смерти, и не хватало только, чтобы его убили люди из собственного взвода.

Он поплелся обратно в свою палатку, прекрасно понимая, что скоро взойдет солнце. Это было время, которое он должен был использовать для молитвы Кейджу, но он был измотан. Он только надеялся, что его простят за то, что он пропустит еще один день.

Он повернул за угол, и его сердце упало. Франкос и Тринон уже встали, сидели у костра возле палатки Матеона и ели. Они оба увидели его одновременно.

— Как дела, Киска? — спросил Франкос. — Наслаждаешься?

— Ты сутулишься, Киска, — сказал Тринон. — Полу бы это не понравилось. Выпрями спину.

Матеон слишком устал, чтобы отвечать. Он пошел дальше, пытаясь обойти двух мужчин, но Франкос выставил свою пику, преграждая путь:

— Куда, по-твоему, ты направляешься?

— В мою палатку, — сказал Матеон. — Мне нужно поспать.

Дуб покачал головой:

— Д ля этого слишком поздно. Скоро мы сворачиваем лагерь. Собирай наши палатки и готовься к походу.

— Сами собирайте свои палатки, — рявкнул Матеон.

Франкос и Тринон вскочили на ноги, окружив Матеона с обеих сторон, наклонившись так, что их лица почти касались шлема Матеона.

— Кем, блядь, ты себя возомнил, желудь? — крикнул Франкос.

— Ты делаешь то, что мы говорим, и делаешь это сейчас, — проревел Тринон.

Матеон, запинаясь, отступил на шаг:

— Я… Мне нужно поспать.

— Ты полное дерьмо, желудь, — сказал Франкос. — А теперь собирай.

— Что здесь происходит? — спросил Пол, подходя сбоку. — Почему вы, девочки, не готовы двигаться?

Все трое встали по стойке смирно.

— Просто объясняю это желудю, Пол, — сказал Тринон. — Сказал ему, что тебе не нравится, когда кто-то опаздывает. — Матеон услышал ухмылку в его голосе и возненавидел его за это.

Пол, похоже, тоже ничего не понял. Он остановился так, что его доспехи коснулись доспехов Тринона. И фыркнул.

— Ты же не издеваешься над нашим маленьким желудем, правда?

— Да, Пол.

— Потому что с того места, где я стоял, это звучало так, как будто ты отдавал приказы. — Пол на мгновение замолчал. — И это невозможно. Ты не мог отдавать никаких приказов, потому что ты не полемарх, верно?

— Да, Пол.

— И ты не офицер, так?

— Да, Пол. — Голос Тринона был тих. Вся самоуверенность исчезла.

— Тогда я предлагаю, — сказал Пол, — чтобы вы пошевелили своими жалкими задницами и приготовились выступить в ближайшие пять минут.

— Да, Пол, — хором ответили трое солдат.

— И поскольку вы такие замечательные образцы армии Его Императорского Величества, вы пойдете в авангарде. От вас зависит, чтобы там не было никаких чертовых джиззи, поджидающих нас, чтобы убить. Понятно?

— Да, Пол.

Он ушел, не сказав больше ни слова. Тринон втолкнул Матеона в его собственную палатку, так что она рухнула на него:

— Придурок.

Франкос положил руку на плечо друга:

— Забудь о нем. Давай собираться.

Тринон хорошенько пнул Матеона, а затем оставил его среди обломков. Он все еще слышал, как дуб проклинал его, когда поднялся на ноги и свернул свою палатку. Стремясь поскорее набить желудок чем-нибудь, прежде чем ему снова придется ходить, он вытащил свой маленький паек, но вяленого мяса уже не было, а от хлеба осталась только подгоревшая корка.

Матеон зарычал. Ублюдки забрали его еду. Он схватил миску, из которой они ели — его миску — и потер коркой дно, пытаясь впитать то немногое, что у них осталось, прежде чем отправить в рот. По крайней мере, это было уже что-то, даже если это только подчеркивало, насколько он на самом деле был голоден. О, как он мечтал о мамином блюде, о доброте своей матери. Это была не та жизнь, которую ему обещали. Никогда еще он не чувствовал себя так далеко от пристального взгляда Кейджа.