LitPamiatniki

В нескольких футах дальше по тропинке Тиннстра наблюдала за своим врагом с дерева, едва дыша, вспоминая нападение на посольство много лет назад. Если эти Избранные были там, им давно пора умереть. Подойди ближе, мой друг. Сюда.

В ожидании она крепче сжала топор, костяшки пальцев побелели. Избранный был теперь достаточно близко, чтобы разглядеть порез на его лице — от метательной звезды Тиннстры? Если бы она отравила наконечники оружия, Избранный был бы мертв. Что-то, о чем она должна была подумать, что-то, что она должна сделать перед следующей битвой. Всегда становись лучше.

Избранный был под ее деревом, не поднимая глаз, не чувствуя смерти над собой. Они такие же высокомерные, какими были мы. Они считают себя непобедимыми — даже после смерти двух его товарищей он все еще думает, что победит.

Избранный двинулся вперед. Один шаг, два шага, три шага мимо Тиннстры. Она улыбнулась. Время умирать.

Она спрыгнула с дерева, приземлившись позади него, согнув колени, чтобы смягчить удар, затем выпрямилась и махнула топором изо всех сил. Первой она отрубила руку, в которой он держал дубинку, и смотрела, как та отлетела в потоке крови. Избранный в шоке обернулся, крича, выпучив глаза.

Тиннстра снова взмахнула топором, целясь в живот, смертельный удар — но ее оружие прошло сквозь мужчину, словно он был призраком. Ей пришлось отскочить назад, когда он бросился на нее с оставшейся рукой.

— Сука. — Избранный, шатаясь, подошел к ней, истекая кровью, его единственная рука схватила ее.

Тиннстра, не отвечая, метнула нож ему в лицо и увидела, как он пронзил мужчину насквозь. Во имя Четырех Богов, ей повезло застать его врасплох своим первым ударом. Тем не менее, она улыбнулась. Возможно, одного удара было достаточно, судя по тому, с какой скоростью он терял кровь. Он уже был мертвенно-бледен и тоже это знал.

Он нападал снова и снова, становясь слабее, отчаяннее, и Тиннстра танцевала, уходя с его пути, наслаждаясь моментом.

Избранный снова ударил ее, потерял равновесие и тяжело рухнул. Он посмотрел на нее, прерывисто дыша, растерянный и испуганный.

— Кейдж идет за тобой, — прорычала она и рискнула его пнуть. Теперь не было никаких гребаных призраков, и ее ботинок попал в подбородок подонка, опрокинув его на спину.

Она перешагнула через него, держа топор наготове, и потянулась к его маске:

— Давай посмотрим на твое лицо.

Он отбросил ее руку. Слабый удар — вероятно, все, что у него осталось:

— Только Кейдж имеет такое право.

— Ссала я на Кейджа. — На этот раз она сняла с него маску без сопротивления, открыв слишком человеческое лицо. Он едва ли выглядел монстром, когда смерть была так близко.

— Он заставит тебя за это страдать… Тысяча... мук будут твоими в Великой Тьме.

— О, я думаю, он уже заставил меня страдать, вполне достаточно. Сколько из вас прошло через врата?

Избранный попытался плюнуть кровью ей в лицо, но у него не хватило сил даже на это. Тиннстра вонзила топор ему в живот, чтобы помочь сосредоточиться:

— Сколько?

— Четверо.

Тиннстра огляделась вокруг, выискивая в лесу последнего Избранного, но поблизости не было ни одного мага. Она должна вернуться на виллу, куда, без сомнения, улетела Зорика. Дерьмо.

— А в Лейсо?

На этот раз Избранный не проявил никаких колебаний. У него даже хватило наглости улыбнуться:

— Теперь это часть Империи Эгрил.

— Ненадолго, — ответила она. — Передай привет Кейджу, от меня. Скажи ему, что Тиннстра пришлет ему много душ и крови. — Топор легко вошел в его шею, остановившись только тогда, когда дошел до позвоночника. Кровь хлынула на ее руки и бриджи, но Тиннстре было все равно. Это только начало.

Остался один Избранный. Надеюсь, уже мертвый от руки Зорики, а не наоборот

. Она подобрала свой меч, вложила в ножны его и топор, затем побежала обратно на виллу. Милостивые Боги, дайте мне успеть. Она не хотела думать о том, что случится, если она не успеет.

67

Матеон

Киесун

Матеон сторожил захваченных язычников. Их тащили из Киесуна в течение дня, пока их не стало около тысячи, все связанные и выглядевшие несчастными. Он проверял каждое лицо, когда их приводили, ища мальчика, которого он отпустил, и с облегчением его не находил. Хотелось надеяться, что джианин сейчас с Кейджем, и грех Матеона может быть стерт.

Почему-то, однако, он в этом сомневался. Джианин все еще был жив, и пятно на душе Матеона осталось.

Он взглянул на солдат Первого. У них не было таких забот. Никто из них никогда не совершал такой глупости. Когда-то он хотел носить красное и надевать на лицо маску демона, но теперь он знал, что это была всего лишь детская мечта.

— Матеон.

Он должен был найти способ искупить свою вину.

— Матеон. Проснись, черт возьми.

Голос Тринона, наконец, прорвался сквозь его сны:

— Прости.

— Ты, блядь, грезишь наяву или что? — Солдат был в дюйме от его лица.

— Нет. Я...

— Не имеет значения. Нам нужно забрать еще одного мертвого джиззи.