LitPamiatniki

Раласис изо всех сил ударил командира кулаком в рот, почувствовав, как ломаются зубы, и понял, что человек отключился прежде, чем тот успел упасть.

Следующим Раласис бросился на человека с мечом. Охранник отвел клинок назад, за плечо, готовый зарубить Раласиса, но морской капитан оказался проворнее. Он пнул ублюдка прямо в пах. Великий уравнитель, как назвал это его старик. Не имело значения, насколько крупным был мужчина или каким оружием он размахивал, удар ботинком по яйцам останавливал их всех.

Когда гвардеец упал, Раласис сорвал стальной шлем с головы мужчины и атаковал гвардейца, стоявшего рядом с женщиной. Он использовал шлем как боксерскую перчатку, разбив ему нос и многое другое, и не остановился, когда мужчина рухнул. Женщина снова закричала, вздрагивая от брызг крови. Мужчина тоже кричал. Черт возьми, возможно, кричал сам Раласис. Он, блядь, не знал. Он просто бил ублюдка снова и снова.

Чьи-то руки обхватили его за шею, оттаскивая назад. Четвертый охранник. Раласис уронил помятый шлем и ударил охранника локтем по ребрам, но недостаточно сильно. Руки сжались вокруг него, и его сбили с ног. Раласис упал, ударившись головой об пол, в глазах у него потемнело, и тогда охранник вскарабкался на него сверху и сам нанес несколько хороших ударов, прежде чем обхватить руками шею Раласиса.

Раласис взбрыкнул и попытался вырвать запястья охранника, но, во имя Четырех Богов, это был сильный ублюдок. Он сидел на Раласисе, рыча, выкрикивая проклятия и плюясь яростью, и сжимал горло Раласиса так сильно, что было чудом, что Раласис еще не умер.

Пройдет совсем немного времени, и это будет исправлено.

Раласис отказался от попыток разжать руки мужчины и, вместо этого, ударил кулаком. Солдат двинул плечом, чтобы блокировать удар, и, каким-то образом, умудрился одновременно жать сильнее. Кровь шумела в ушах Раласиса, его легкие стонали, зрение затуманилось.

В отчаянии он вцепился охраннику в глаза, в нос, в рот, в любое место, за которое мог ухватиться, потянуть, ткнуть пальцем, во что угодно, лишь бы помешать ублюдку убить его. Его большой палец правой руки скользнул по ноздре мужчины, и он ткнул им внутрь, вонзаясь так глубоко, как только мог. Охранник взвизгнул от боли, и на одно восхитительное мгновение хватка на шее Раласиса ослабла. Он глотнул немного воздуха, решив не упускать этот вкус жизни, и изо всех сил ткнул большим пальцем мужчине в глаз. Раласис, возможно, и не был лучшим бойцом в мире, но он тоже не собирался умирать, и это откуда-то придавало ему сил.

Его большой палец нашел свою цель, и он изо всех сил ударил мужчину в глаз. Крики охранника превратились в вопли, руки оторвались от шеи Раласиса, и, просто так, их позиции поменялись местами. Теперь уже Раласис продолжал атаку.

В другой день Раласис, возможно, поддался бы искушению отпустить ублюдка, но не сегодня. Он копнул глубже, почувствовал, как лопнул глаз, и заставил гвардейца взвыть так, как он никогда раньше не слышал, даже в тот раз, когда старый Сэммо потерял ногу из-за Большого Белого.

Только тогда он отпустил ублюдка, наблюдая, как мужчина откинулся на пол. Охранник прикрыл глаз рукой, но остановить кровь было невозможно. Она просочилась сквозь пальцы и потекла по лицу.

Раласис, шатаясь, поднялся на ноги, пытаясь отдышаться. Охранник, которого он пнул по яйцам, пытался встать, поэтому Раласис пнул его снова, на этот раз в лицо, и уложил на землю.

Мужчина и женщина уставились на него, открыв рты, забрызганные кровью и окаменевшие.

— Извините за беспорядок, — сказал Раласис.

— Моя куртка, — пискнул мужчина, но Раласис уже вышел за дверь и направился обратно вниз по лестнице. Его руку саднило после драки, а горло чертовски болело, но он мог побеспокоиться обо всем этом позже. Ему все еще нужно было выбраться из переулка. Крыша была закрыта, и оставалась только улица — улица, полная солдат.

Он остановился у занавески из бисера у входа и выглянул наружу. С уровня земли вид не улучшился. Дюжина солдат слонялась вокруг, а пленников было вдвое больше — они стояли на коленях со связанными руками посреди переулка. Не было никакого способа проскользнуть мимо, не будучи замеченным этой толпой.

Что ему было нужно, так это отвлечение.

На этот раз он побежал вниз, в таверну, прекрасно понимая, что солдаты, которых он избил наверху, могут в любой момент позвать на помощь.

Раласис достал из-за стойки три бутылки бренди, а также скатерть из бара и вернулся на улицу. Он остановился только для того, чтобы снять со стены фонарь. Затем, недалеко от занавески из бисера, он поставил все это на пол. Ткань он разорвал на полоски и пропитал каждую из них бренди, прежде чем заткнуть ими бутылки так, что половина полоски оказалась внутри. Теперь наступила сложная часть. Надо поджечь все и не загореться самому.

Он открыл крышку фонаря, обнажив масляную лампу.

Кто-то начал кричать наверху, слова были невнятными. Возможно, охранник, которого он ударил ногой в рот, или тот, кому шлем протаранил горло. В любом случае, у него оставалось не так много времени.