Лицо для Сумасшедшей принцессы

Странный шум, напоминающий гул растревоженного пчелиного роя, проник через занавеску. Ланс, не поднимая век, зевнул с подвыванием, демонстрируя нежное, розовое, как у котенка, нёбо, и попытался перевернуться на бок. Не получилось. Полукровка удивленно распахнул зеленые глаза. Тяжелый, громоздкий предмет, ощутимо давивший на грудь, оказался рукой Огвура, хозяйски обнимающей стройный торс Ланса. Во второй руке орка полукровка увидел обнаженный кинжал, находившийся в опасной близости от его прекрасной головы. «Так и порезаться недолго, – недовольно подумал Ланс, отодвигаясь насколько возможно. – Чего они там разорались?» Он покривился от визгливых воплей, долетавших из общего зала. В его понимании утро, от которого зависело будущее дневное настроение, должно начинаться совсем не так, а куда более неторопливо и умиротворенно.

– Почтенный Али-Баба, не знаешь ли ты, отчего все так всполошились? – поморщившись, спросил Ланс, кивая на занавеску, отделявшую их от набирающей обороты перебранки.

– У купца Хасана пропал ценный перстень, – спокойно улыбнулся дервиш. – Конечно, не без милости госпожи нашей Аолы!

Полуэльф недоуменно нахмурился. Его рассеянный взгляд случайно упал на руку никак не желавшего пробуждаться друга да так и замер, не способный оторваться от увиденного… На пальце Огвура красовалось странное кольцо с полупрозрачным камнем, очень широкое, закрывающее все фалангу.

– Уж не это ли самое? – осенило красавца.

– Оно и есть, милостью Аолы!

– Ну и дела! – привычно выдал любимую фразу полукровка. – При чем тут покровительство богини? Аола разве благоволит к ворам и их укрывателям?

Старик рассмеялся тонким, дребезжащим смехом:

– Благородный оркне вор. Он отважный воин, вызволивший древнее сокровище из недостойных рук. И в этом выразилась воля богини, считающей, что Пожиратель пространства должен пройти по пути многочисленных испытаний и обрести своего истинного хозяина!

– Кого же? – с любопытством спросил Ланс.

Но дервиш не ответил. Его лицо оставалось непроницаемо-загадочным, и только тонкие губы изогнулись в отстраненной улыбке, должной означать – а вот это, дружок, совсем не твоего ума дело. Лансанариэль внимательно пригляделся к фигуре старика и ошарашенно хлопнул ресницами: и как это он раньше не замечал, что при всем обилии морщин и седины, согбенности и дряхлости губы у Али-Бабы хоть и тонкие, но сочные и свежие и… Тут Ланс неожиданно пришел к не свойственному ему глубокомысленному выводу: подозрительно молодые! От усердной работы мыслей у него сразу же разболелась голова. Но в памяти почему-то прочно засело осознание: Али-Баба вовсе не тот, за кого себя выдает. А если человек, не шибко привыкший к психологическим изысканиям, что-то втемяшивает себе в голову, то это уже серьезно!

Лансанариэль изо всех сил затормошил орка, продолжавшего дрыхнуть сладко и безмятежно:

– Огвур, проснись!

– Мм… – бессвязно отреагировал Белый Волк, открывая глаза. – Что случилось? Уже утро?

– Откуда у тебя это взялось? – Полукровка пальцем восхищенно погладил камень перстня, мгновенно ответивший сердитым уколом холодной энергии, и очарованно взвизгнул. – Вот это да, клянусь Аолой, только настоящие магические артефакты способны на такие кусачие фокусы!

– Ночью снял с одного из трех наемников, пытавшихся похитить тебя для гарема визиря, – коротко отчеканил орк.

У Ланса глаза на лоб полезли от изумления:

– И ты их всех того…

– Да не убивал я никого, – оскорбленно поморщился Огвур. – Как ты можешь так обо мне думать? Я ведь не зверь. Тюкнул их по дурным башкам да рассовал по горшкам во дворе…

Али-Баба тоненько хихикнул:

– То-то весь город полночи ловил то, что из горшков вылезло!

Орк басовито хохотнул:

– Много шума было?

– Не то слово!

– А сейчас чего шумят?

– Купец перстень ищет, – доходчиво пояснил дервиш.

Огвур задумался ненадолго, а потом с жалобными интонациями спросил:

– Так что, пойти отдать? А ведь не хочется!

– Нет, не делай этого! – почти выкрикнул старик.

Орк и полуэльф переглянулись с недоумевающим видом.

– Почему? – поинтересовался тысячник.

– Негоже перстню без дела пылиться в храме Роха. Он для другого предназначен, – туманно пояснил Али-Баба.

– Эх, опять непонятки сплошные, – посетовал Огвур. – Но почему-то я верю в твою правоту, вот только…

Закончить начатую фразу не позволил дикий крик, с невиданной мощью взметнувший чуть не сорвавшуюся занавеску. Друзья увидели раскрасневшегося, словно помидор, купца, угрожающе потрясающего кулаками перед носом бледного как полотно Расула. Дошедший до белого каления богатей схватил чайханщика за грудки и, изрытая проклятия, замахнулся на него кинжалом. Но чья-то сильная рука вдруг умело перехватила оружие в воздухе, искусно выворачивая кисть Хасана и заламывая локоть. Купец взвыл снова – на этот раз от боли. Он поднял взбешенный взгляд на своего обидчика, посмевшего вступиться за нерасторопного чайханщика:

– Сто демонов Тьмы тебе в печенку, ты кто еще такой?