Лицом к лицу

- Куда вы? Так нельзя, - Юрий Иванович поднялся, зацепив животом край стола. Качнулись рюмки, Лариса придержала их, а молодые даже не глянули. Они, выпрямившись, вытянувшись, почтительно смотрели на друга Владислава Николаевича.

- Извините, что я без подарка. Как-нибудь, при случае, исправлю промах, - Юрий Иванович взял услужливо пододвинутую стопку, кивком поблагодарил Ларису, а в голове мелькнуло: "Зачем вру? При каком еще случае?" - Очень рад с вами познакомиться. Вы такие славные, такие молодые, все-то у вас еще впереди. - Вздохнул и, выпив одним глотком, повелел: Горько!

Рюмка в руках Ольги слегка плеснула; девушка опустила ресницы, повернула к мужу серьезное лицо и ткнулась в его губы вытянутыми в трубочку губами.

- Эх, разве так любимого целуют! - выкрикнула отчаянно Лариса. Выпила, рубанула удальски воздух ладонью. - Дай-ка я тебя, Юрий свет Иванович, поцелую хоть один раз в жизни. Вот уж горько так горько! - и потянулась всем телом через стол, обреченно закрыв глаза.

- Мама! - полным ужаса голосом простонала Ольга. - Извините ее, молниеносно изобразила Юрию Ивановичу улыбку и снова зашипела, даже посерев от стыда: - Мама, прекрати!

- Ничего, дочка, я шучу, - мать уперлась кулаками в стол, опустила голову. - Идите, а то нехорошо: родню бросили, гостей. Они уже встали...

Юрий Иванович проследил за взглядом женщины, увидел бледные пятна лиц за стеклами окон и демонстративно посмотрел на часы: "06.30".

- Ого! Мне пора. Время.

- Сейчас пойдешь, - Лариса, не глядя на Ольгу, приказала раздраженно: - Иди, доченька, я скоро.

Юрий Иванович подождал, пока Ольга и парень выйдут из палисадника, скроются во дворе, и, повернувшись к Ларисе, почувствовал внезапно такую изжогу на сердце, такую тоску, что чуть не застонал.

- Давай-ка мы с тобой по полному, - предложил. - За нас.

- Лей, - женщина слабо дернула плечом. Она отрешенно смотрела в сторону, но когда Юрий Иванович, разлив водку, деликатно постучал стопкой по ее рюмке, встрепенулась. - Что это я раскисла? - удивленно спросила сама себя. - Ну и дела! - Чокнулась, отпила, вытерла ладонью губы. - Накатило что-то, вспомнилось. С кем не бывает, верно? - Она с мучительной гримасой наблюдала, как Юрий Иванович, морщась, нюхал корочку хлеба, и, когда он, облегченно выдохнув, повеселел, заметила обиженно: - Хоть бы пожевал чего, а то заглотил, как грузчик.

- Будь здорова! - пробормотал Юрий Иванович и, сконфузившись за эту необязательную, уместную лишь с собутыльниками, скороговорку, напомнил деловито: - Ты хотела еще что-то сказать про Генку, какое-то "во-вторых".

- Ах, Генка... - рука женщины замерла над столом. - Будешь еще есть? Увидела, что гость отрицательно покачал головой, встала. - Пошли. Скоро семь. Нехорошо людей подводить.

Юрий Иванович удобно раскинул локти по столу. Хотя он и был до этого голоден - со вчерашнего дня не ел, - почувствовал, как всегда после выпитого, что аппетит пропал; стала таять и тоска, пока не пришла вместо нее, тоже как всегда, спокойная уверенность в себе. Ему хотелось сидеть так долго, попивать - благо есть что, рассуждать о жизни - благо есть с кем, порасспрашивать Ларису - вот новость, она, оказывается, любила его! Но, наткнувшись на строгий взгляд женщины, нехотя поднялся.

Лариса деловито прошла вперед и, когда Юрий Иванович, нагнав ее на улице, пристроился рядом, сказала равнодушно:

- Подлец он, твой Генка, Ольга-то ведь от него, - помолчала, глядя под ноги. - Я после школы никуда не поступила, пошла в торговлю. А он какой-то техникум коммунального хозяйства закончил. Вернулся. Ну и началось у нас все такое, - она брезгливо дернула губой, пошевелила пальцами. - Словом, забеременела я. Геночка сразу хвост дугой и прости-прощай. Знать меня не знает, ведать не ведает.

Юрию Ивановичу стало неприятно и как-то неловко.

- Да, тяжело тебе было одной, - постаравшись, чтобы голос звучал как можно сострадательней, посочувствовал он.

- Еще чего! - обиделась Лариса. - Ольга ни в чем нужды не знала. Да и я не в лаптях ходила, квасом с редькой не питались. В торговле жить можно, - хвастливо заявила, но сообразила вовремя, что слова эти некстати, не для этого разговора, и выкрикнула поспешно: - Не жалей ты меня, ради бога! Были у меня мужья, знаю им цену. Кого вытурила, кто сам ушел, а Витенька помнишь Лазарева? - на мотоцикле разбился.

Юрий Иванович сделал подобающее моменту печальное лицо, вздохнул, качнул скорбно головой,

- Золотой был человек. Только пил много, - Лариса повернулась к нему. Уголки губ женщины устало и привычно опустились. - Вот и ты пьешь нехорошо - жадно. И меняешься сразу. Но все равно... - зажмурилась крепко-крепко, обхватила себя за плечи. - Позови ты меня сейчас, пошла бы, не задумываясь, пусть даже босиком по битому стеклу.

- Некуда звать, - насмешливо ответил Юрий Иванович. - Разве что к морю.

- А хоть в тундру! Дай-ка я тебя все-таки поцелую, - подсмотрела жадно, с болью. Обняла, вытянувшись на цыпочках, отыскала теплыми губами в бороде-усах рот Юрия Ивановича и застыла.