Люба, любовь и прочие неприятности (СИ)

— Не-а, — равнодушно пожал плечами я.

И пошёл дальше по своим делам, которых у меня собственно и не было. Всё мои планы на день — потрахаться с Любой. Это я так бизнес строю, ладно хоть отец не в курсе, точно бы предал анафеме за то, что бросил семейный бизнес для того, чтобы вволю сношаться на лоне природы.

— И так?

— Люб, — сказал я не оборачиваясь. — Если ты разделась до трусов, то смею тебя огорчить — я там все видел. Там все конечно очень симпатично, но нет. У меня тоже есть чувства, и одно из них — гордость.

Увидел штуку, которой вышкуривают стены, лежащей на стремянке, взял в руки, повертел. Потом принялся за стену, видишь, женщина, я занят. Надеюсь только, что Варя не повыдергает на себе волосы с отчаяния, увидев, что я с её стеной сделал.

— И что теперь?

— Ну, не знаю, — пожал плечами я. — Сейчас стену дошкурю и домой тебя отвезу.

Руки покрылись ровным слоем пыли, она забилась в нос и чихнуть хочется просто ужасно, но совсем не время — Люба за спиной стоит. Чувствую её дыхание, боковым зрением вижу золотистую прядь, волосы распустила.

— Да брось, — шепчет она в мой затылок, мурашки бегут по коже. — Ты же меня хочешь.

Я обернулся — и правда, волосы распущены и почти голая. Уму непостижимая Любовь Яковлевна. Касаюсь её груди, живота, оставляю на коже светлые пятна строительной пыли. У неё глаза словно туманом подёргиваются, и меня пьянит осознание того, что это я на неё так действую. Надеюсь только я, никто больше. Неуместная ревность подстегивает так не к месту, притягиваю Любку к себе, и чуть кусаю её за губу. Злюсь, что тогда выбрала не меня, а какого-то урода, который бросил её с ребёнком и уехал. Целую её, жадно, словно стремясь зализать свой же укус.

— Нет, — сказал я и оторвался от неё, с трудом отлепив руки от задницы в стрингах. — Всё же, у меня принципы.

А Любка явно не понимает, что вообще случилось, и похоже на секс со мной подсела так же крепко, как я на секс с ней. А мне скулить хочется, но терплю.

— Хабаров, — вспылила она. — Да трахни ты уже меня, чего ломаешься, мне скоро ребёнка от бабушки забирать.

Я снова её к себе притянул, щёлкнул застёжкой её лифчика, одна лямка сразу же сползла с плеча.

— Возьмёшь машину?

— Что?

— Машина. Уважение. Принципы.

Она моргнула. Туман из глаз ещё не выветрился, и я не хочу, чтобы выветривался. Чего доброго думать начнёт, а мне это сейчас совсем не нужно. Отчасти потому, что держусь из последних сил, игры играми, а Любку хочется невыносимо. В конце концов, сколько можно быть девственным дому? Нужно осквернить каждую его комнату. Но блин, Люба ужасно упрямая. Держу её крепко, но чувствую — вот ещё мгновение и отстранится от меня.

— У меня тоже есть принципы, — говорит она, и честно мне её стукнуть хочется.

Но терплю, я гуманист, и вообще мне потом секса с ней не видать никогда.

— Люб, — говорю я, призывая все свое терпение. — Хоть раз сделай что-то не назло. У меня член сейчас штаны порвёт, возьми эту идиотскую машину и пошли уже трахаться, иначе я умру от спермотокзикоза и своих же принципов.

И… она удивила.

— Ладно, — решилась вдруг. — Давай штаны снимай, принципиальный.

Ха, это было так просто! Штаны я, разумеется снял и с упоением принялся осквернять свое новое жилище. Успели только три комнаты, отчасти потому, что заниматься любовью в остальных это ещё больнее, чем в поле, пол не постелен даже.

— Пошли купаться голой, — позвал я. — В озеро. Тут местные и не ходят.

Мы лежали на паркете, который за бешеные деньги везли из Италии. Ну, что я вам скажу — голая разгоряченная после секса кожа к нему прилипала чуть не намертво, так себе паркет.

— Потому что проклятое озеро, — зевнув ответила Любка. — Люди тонут. Говорят, русалка.

— Ты веришь?

— Не-а.

Я вскочил на ноги, отлепив себя от чёртова паркета.

— Ну, что ты лежишь? Пошли. Русалкой будешь.

И побежал. Я реально бежал нагишом, благо до озера рукой подать, а двор полностью закрыт. Сбавил темп, чтобы Любка догнала, а она бежит и смехом давится.

— Что смешного?

— У тебя член подпрыгивает.

— Потому что большой, — оскорбился я, и с лету прыгнул в воду.

Вода холодная, неожиданно, я едва сдержал девчачий визг — Не солидно.

— А теперь наверное, не очень, — засмеялась Люба и нырнула, прячась от возмездия.

Машину Любка взяла. Целых три дня мы трахались вообще везде, где это только возможно. Например я уже знал все удобные уголки родного колхоза. Берёзовая роща, укромные уголки на берегу реки, бескрайние поля. Дома по вечерам ребёнок, ко мне Любке стыдно, а вот в полях она весь день. Я даже вошёл во вкус такой жизни, хотя если честно, о кровати мечталось, на ней гораздо удобнее… Подумывал даже о покупке траходрома на колёсах, который бы эту самую кровать вмещал. Любка тоже словно ко мне привыкла. А потом мне позвонил брат, и прежняя жизнь вмешалась в деревенские пасторали и отменный секс. Нужно было срочно лететь в Европу и вытаскивать брата из жопы, пока его отец не убил.

Глава 17. Люба