Люби меня полностью

Сессия становится сложным испытанием для нас обоих. Я развожу ноги лентами, привязывая их к противоположным столбикам кровати. Глажу, скольжу ладонями по разгоряченной коже вверх. Лина поддает бёдра выше, к моим рукам, к губам, и я еле перевожу дыхание, глаза закатываются от непереносимого желания взять ее, подмять под себя и ворваться в распятое на кровати тело, вбиваться, пока не разорвёт к чертям от удовольствия.

Открываю глаза и пытаюсь сфокусироваться на всхлипывающей Лине. Её глаза закрыты повязкой, руки связаны над головой, ноги раскинуты, давая мне доступ к пульсирующей и текущей плоти. Она возбуждена до предела, я вижу это по резкому дыханию и часто вздымающейся и опускающейся груди все еще стиснутой зажимами. Вижу и чувствую её сокровенную влагу, намочившую ткань трусишек. Ощущаю волны мелкой дрожи руками, когда её мурашки впиваются в мои ладони маленькими злыми колючками.

— Ты не забыла стоп-слово?

— Н-е-е-т… — бессознательно мотает она головой из стороны в сторону.

— Не хочешь остановить меня?

— Не-е-е-ет! — уже кричит она и поддает бедрами вверх, откровенно демонстрируя, чего она от меня сейчас хочет.

А я коварно снимаю повязку с глаз.

Не знаю почему, но я хочу, чтобы она запомнила, кто подарил ей первый оргазм…

Пока она моргает и щурится, вытаскиваю футболку из-под юбки, оголяю живот и судорожно сглатываю от нетерпения поиграться пирсингом языком. И пока козявка не пришла в себя и не вспомнила чертово стоп-слово, я наклоняюсь и со вздохом облегчения погружаю язык в пупочную ямку, практически одним эти доводя себя до грани.

Штырит от всего: её дрожащего тела, её запаха, холодной бусинки, стучащейся о зубы, нежной коже на твердом прессе, которая легко прикусывается и тут же запускает внутреннее сокращение мышц.

Лина подо мной шипит и теснее жмется промежностью к моему телу. Трется, извивается, давит. Глаза то умоляюще вглядываются в меня, то от изнеможения закатываются. Рот приоткрыт и из него вырывается тяжелое свистящее дыхание.

Я приподнимаю голову, нависая над Линой, выдерживаю паузу, чтобы она снова распахнула глаза и нашла меня взглядом и только после этого делаю движение бедрами, жестко впечатываясь напряженным членом, тесно зажатым штанами, ей между ног.

Раз, другой и Лина в крике выгибается дугой, содрогаясь в первых оргазмических схваток. Дергает ногами и руками, пытается свернуться в позу зародыша, но связка мешает. Каждая её судорога раскрывает новую волну эмоций на лице, а мне до одури хочется достать член и вставить в текущую щель, вбиваться и рядом с ней кончать. Хочу сдохнуть от удовольствия.

Но вместо этого сжимаю конец рукой и наблюдаю, как стихает её буря. Вот только это еще не все. Протягиваю руку, снимаю зажимы с сосков и тут же растираю их, массирую, запуская новую волну оргазма.

Полина шокирована, кричит, яростнее дергает руками, но ее продолжают скручивать волны дрожи. А я улыбаюсь — это то, что прощается каждой сабой, множественный оргазм после длительного ожидания.

За десять минут она полностью выдохлась. Я еще вижу, как живот подрагивает от сокращения внутренних мышц, но стонов и криков почти нет. Развязываю руки и подаю ей стакан воды. Пока она жадно пьет, развязываю щиколотки и смотрю на Лину, все еще не пришедшую в себя и не отдышавшуюся.

— Всё хорошо?

Она пытается кивнуть и тут же морщится из-за ошейника. Я двигаюсь ближе к ней, стоя на коленях по обе стороны от бедер Лины, аккуратно убираю волосы и расстегиваю ошейник. В этот момент она обхватывает меня руками и обнимает, прижимая к себе.

Мой член врезается ей в грудь и я охаю… Руки соскальзывают с ошейника, я вздрагиваю и чувствую, как поджимаются яйца, готовые бомбануть из всех стволов. На последнем усилие, дрожащими руками я снимаю чертов ошейник и отбрасываю его.

— Сессия закончена, — выдавливаю из себя, сбрасывая с ног руки Лины.

А затем вскакиваю и сбегаю в ванную. Два рваных движения по скользкому от смазки стволу и из пунцовой головки выстреливает струя, заляпывая зеркало и плитку. Но мне уже пофиг, я сползаю на пол, продляя своё сладкое мучение, натягивая кожицу на головку и сдавливая сверхчувствительный конец.

Как же, твою мать, хорошо. Я почти рычу от наслаждения, дрожа каждой мышцей. Проходит минут пять, прежде чем я прихожу в себя.

Что это за юношеские вздрочки? Не хватало еще, чтобы меня заклинило на сопливой девчонке и повело, как незрелого юнца, черт!

Еще минут пять я прибирал за собой в ванной, стирая следы бесконтрольной разрядки, только после вернулся в спальню, чтобы увидеть свернувшуюся клубочком под одеялом Полину.

— Пора ехать к подруге, — тихо напомнил я, доставая чистую одежду и рюкзак для поездки к Косте.

— Не могу, — прохрипела Лина, даже не трудясь повернуться ко мне.

— Я уезжаю к твоим родителям.

— Тогда я здесь переночую, а завтра приеду и верну вам ключ.

Что?

Откровенно говоря, после этой сессии ехать куда-либо, а тем более к Костяну, не хотелось. Позвонил бы, предупредил и завалился спать. Но сейчас в моей постели развалилась его дочь и я не такая сволочь, чтобы гнать её на ночь на улицу.