Люби, Рапунцель (СИ)

– Когда мы только начали жить вместе, я пытался быть с ним ласков и позволял все. Но он не реагировал, и я решил, что проще пойти по пути Яна и поддерживающей его Амалии, нашей матери. Перейти на приказной тон. Ненадолго, пока не придумаю другой способ взаимодействия. Вот только проблема была в том, что от меня никогда ничего не ждали. Поэтому я привык к свободному себе. Как жить с ребенком, как его растить, как строить отношения, – ничего из этого я не знал. И просто потакал его, казалось бы, безобидным желаниям. Он не хотел разговаривать со специалистами. Не хотел общаться с кем-то, помимо меня и Регины Горской. Он стал упиваться предоставленной возможностью решать свою судьбу самостоятельно. А когда опомнился и захотел большего, это было уже невыгодно мне. Получается, изначально Яков манипулировал мной, а затем я – им.

– Вы…ты сегодня как-то слишком откровенен. – Даня потянула руку, стараясь высвободиться. Ладонь уже вспотела.

Глеб отпустил ее. И расслаблено устроился в кресле.

– Точно. Просто вдруг осознал интересную истину. Или даже несколько любопытных истин, которые не на шутку взбудоражили меня.

– Какие истины? – Даня, опасливо щурясь, отодвинулась к другому краю кресла и вжалась в подлокотник.

– Ты отличаешься абсолютно от всех девушек, которых я встречал.

«Ну, уж простите, что я такая проблемная, переломанная и неуравновешенная». – Даня поджала губы.

– Истина номер раз. Что дальше?

– Яков уже не маленький мальчик.

– Это вроде очевидно, – осторожно заметила Даня. – Но хорошо, пусть будет осознанной истиной.

– Есть еще одна.

– И какая?

Глеб посмотрел на Даню. Та нахмурилась.

– Он хочет ту единственную, которую жажду я.

Глава 7. ОЖИДАЯ ШТОРМ

Это не очень походило на благословение.

Глеб Левин только что признался ей в любви. Или, если уж переходить на упрощенный манер понимания, сказал, что хочет ее.

Обычно на этой самой ноте Даниэла Шацкая стартовала прочь, оставляя ухажера, возжелавшего серьезных отношений, в облаке пыли со всеми его чувствами и желаниями, а затем удаляла его контакт из телефонной книги, тем самым благополучно завершая стирание его пребывания в своей жизни. Любое упоминание о привязанностях и любви, и ее как ветром сдувало.

Однако нынешняя ситуация выбилась из общей системы. Левин – ее босс. Не так-то просто улепетнуть от задокументированных обязательств.

Некоторое время они провели в тягостном молчании, а затем Глеб внезапно поднял руку и взъерошил собственные волосы, напрочь уничтожив аккуратную укладку.

– Мне безумно хочется сфотографировать тебя. Это выражение лица бесподобно. Хочется запечатлеть и оставить на память, – тихо смеясь, сказал он. – Но, думаю, сейчас не слишком-то уместно так поступать.

«Ему-то смешно». – Даня села прямо и выждала пару секунд, чтобы мысли успели собраться в презентабельную кучку.

– Я не завожу служебных романов, – нейтральным тоном пояснила она.

– Уверена, что речь о тебе?

С трудом собранные мысли с визгом бросились врассыпную. Даня уставилась прямо на Глеба.

– И снова отличное выражение. Может, на телефон щелкнуть? – Во взгляде Левина сквозила хитринка – полускрытое приглашение сыграть в игру. – Нет, нет. Я пошутил.

«Пошутил?»

– Насчет признания?

– Нет. Что речь идет не о тебе. – Он повозился в кресле, устраиваясь поудобнее. – Как раз о тебе.

«Что это с ним?»

Даня никогда раньше не замечала в Левине проявление этой стороны характера. Он вдруг стал таким открытым. Будто отбросил рамки формальности. Слой напыщенности и отстраненности был на время убран, и вместо него показалось нечто светлое и притягательное. Холод сменился теплом.

– Я не сторонница служебных романов, – повторила девушка.

– Деловитость после такой откровенности? Интересно.

Брови уже подустали складываться в тупоугольные фигуры, Даня постаралась расслабить лицо.

– И вы заблу… ты заблуждаешься по поводу Якова. У него нет подобного интереса ко мне.

– К сожалению, заблуждаешься здесь только ты. Но пока не знаю, намеренно или случайно. Он рос рядом со мной. И некоторые вещи для меня слишком уж очевидны. А еще, – Глеб поднял руки и сцепил пальцы перед своим лицом, – Яков, судя по всему, еще не объяснялся с тобой. Ничего удивительного. Его преимущество не во владении обыденной речью. Он способен показать глубину чувств, которую невозможно выразить словами. Лично меня радует одно. Яков пока еще слишком юн и неопытен и пользуется тем, чем наделила его природа, слишком поверхностно и импульсивно. Хотя с учетом его способностей к обучению и наблюдению – три-четыре года, и он может превратиться в опаснейшее существо, легко манипулирующее людьми. Очарование – пугающая способность в какой-то мере.

– Зачем ты мне об этом говоришь?

– Просто делюсь радостью осознания. Ведь в данное время я способен противостоять этой маленькой неопытной силе. Пока способен. Но мне и этого будет вполне достаточно.