Любят только раз

— Нет, я всегда знал, что она чудо. Я вел себя как идиот. И разве я могу винить тебя, если сам поступил точно так же? Я боялся позора и чуть не потерял мою Регину. Страх управлял мною так же, как и тобой.

— Ты ведь постараешься загладить свою вину? — спросила Элеонора.

— Клянусь. А ты, дорогая моя, возвращайся в Сильверли навсегда.

— О нет, нет, Ники! Я и лорд Бэррет…

— Черт возьми, ты хочешь сказать, что я потерял тебя, едва успев обрести? — нахмурился он, хотя был страшно рад за нее. — И кто такой, разрешите спросить, этот лорд Бэррет?

— Ты его знаешь. Он живет неподалеку от Ребекки, вы уже много раз встречались. Мы с Дикеном будем часто приезжать в Сильверли, здесь растет мой внук.

Они долго смотрели друг на друга. Он был рад за нее, она — за него, оба прошли трудный путь к этому счастью.

Глава 42

Реджи проскользнула в спальню Николаса. Справа находилась гардеробная, перед нею — ванная, большая комната с множеством зеркал, облицованная голубым мрамором. Полки заставлены бутылочками, пузырьками, бритвенными приборами и другими принадлежностями мужского туалета. В центре комнаты стояла большая ванна с кранами для горячей и холодной воды в виде купидонов, а в ней, закрыв глаза, лежал Николас. Харрис раскладывал вещи хозяина.

— Добрый вечер, Харрис, — радостно сказала Реджи. Камердинер удивленно взглянул на нее, а Николас улыбнулся. — Тебя ищет Мэг, Харрис, — сообщила она с невинным видом, словно присутствовать при туалете мужчины — дело самое обычное.

Харрис вскинул голову:

— Правда, мадам?

— Ну конечно. Сегодня чудесная лунная ночь! Мэг сказала, что в такую ночь хорошо бы побродить по парку. Может, ты пойдешь к ней, Харрис? Его светлость тебя отпустит. Ведь так, Николас?

— Иди, Харрис. Сегодня ты мне больше не понадобишься.

— Благодарю, сэр, — поклонился камердинер и выскочил из комнаты. Николас засмеялся:

— Просто не верится! Харрис и ворчунья Мэг?

— Мэг не ворчунья, — вступилась за горничную Реджи. — Они в последнее время очень подружились.

— Теперь в этом доме расцветает любовь. Знаешь про Элли и лорда Бэррета? Ведь ты все узнаешь раньше меня.

— Я так рада за Элли!

— Не поздно ли думать о замужестве в ее возрасте?

— Николас, ты никогда не можешь быть серьезным, — засмеялась Реджи.

— Не могу. — Он улыбнулся и, поймав ее руку, поднес к губам. — Должен поблагодарить тебя за то, что мои детские мечты стали реальностью. Если бы ты ее не уговорила, она бы никогда не рассказала. Ты понимаешь, как ужасно все время спрашивать себя: кто твоя мать и как она выглядит? Ты сама потеряла родителей, когда тебе было всего два года.

Она нежно улыбнулась ему:

— Но у меня были дядюшки, которые рассказывали мне все, что меня интересовало… и даже про их ошибки, конечно, без лишних подробностей. А твоя матушка все время была рядом, просто ты не знал об этом.

— Она сказала, что Эдены любят только раз. Ты должна радоваться.

— Правда?

— А ты как думаешь?

— Не знаю, — уклончиво ответила Реджи. — Сначала поговорим, а там посмотрим. Хочешь, я потру тебе спину?

Она выловила из воды губку и, не дожидаясь его согласия, встала сзади. Она лукаво улыбалась, но он не мог видеть ее лица.

— Ты хочешь, чтобы я умолял тебя о прощении?

— Да, это было бы неплохо.

— Прости меня, Регина.

— За что?

— Как это «за что»? — Он сделал попытку взглянуть на нее.

— Я хочу, чтобы ты сказал, за что тебя простить, Николас.

— Ну хорошо. Прости за то, что после нашей помолвки я вел себя как болван.

— Нет, ты вел себя гораздо хуже. Но я могу простить тебя за это. Продолжай. — Она медленно провела губкой сначала по его спине, затем по шее.

— Продолжать? — смущенно переспросил он, и Реджи отшвырнула губку.

— Ты меня бросил.

— Ты же знаешь почему.

Реджи обошла ванну и встала перед ним:

— Нет, не знаю. Потрудись объяснить.

— Я не мог быть с тобою рядом и не…

— Слушаю тебя, — подбодрила она.

— Не заниматься с тобой любовью. Некоторое время царило молчание.

— А почему ты не мог заниматься со мной любовью?

— Черт побери! Я был уверен, что ты станешь презирать меня, и я знал, что не вынесу твоего презрения. Да, я был форменным ослом. Но я не сомневался, что Мириам не станет держать язык за зубами, и оказался прав. Я ошибся в другом. В твоем отношении к этому.

— Объяснение принято. Можешь продолжать. Он напряг память и добавил:

— Насчет Селены я сказал тебе правду. Ту сцену в оранжерее она сама подстроила.

— Верю.

Затем он произнес то, чего она никак не ожидала услышать:

— Ах да… твой друг, Джордж Фоулер. Я… признаюсь, я был к нему несправедлив. Но мне уже не впервые ошибаться в своих подозрениях, когда я вижу его с тобой.

— Ты ревновал? — весело спросила она.

— Я… да, черт побери, ревновал!

— Принято к сведению. Дальше.

— Какие еще за мной проступки? Ее синие глаза вспыхнули.

— Ты забыл, что тебя силой заставили вернуться?

— Нет, ошибаешься! — воскликнул он. — Мой корабль уже готовился к отплытию. Я хотел все тебе рассказать и объяснить, почему я так поступил с тобой. Но тут явился твой дядюшка-пират. Как раз накануне моего отплытия.