Любимая игрушка Создателя

– Ларка, ты, наверное, счастливая! Ни жратвы готовить не надо, ни стирать, ни сумок таскать. Они же все время голодные. Причем мяса требуют. Жрать, жрать, жрать! Слушай, – говорит она немного погодя, – а может, тебе по фигу, потому что ты мяса не ешь? У тебя же от травы никаких сил нету!

Лара пожимает плечами и не отвечает.

– Если бы ты знала, как он меня достал, – вдруг говорит Лина ни с того ни с сего. – Из дома выйти нельзя, к столбу ревнует, отчета требует за каждую минуту. Может, ты и права, Ларка, одной лучше. Свобода!

Разговоры о свободе означали, что у любвеобильной Лины появился новый поклонник. И муж ей мешает. Сейчас она попросит Лару присмотреть за сыновьями – годовалым Ленчиком и шестилетним Сережей, соврет, что нужно пробежаться по магазинам, а то совсем обносилась. Лина не работает, сидит дома с детьми и страшно скучает.

– Лар, мне нужно завтра отскочить в одно место, возьмешь пацанов? – умильно просит Лина. – Часа на два, лады?

– Не боишься? А если Алька узнает?

Лина беспечно машет рукой, смеется – чего заранее плакать? Вот узнает, тогда… посмотрим.

– Ты, Ларка, ни себе, ни людям! – говорит она. – А за Альку не переживай – меня на всех хватит! Знаешь, в Библии сказано, кому много дано, с того много спрашивается. Поняла? Это про меня.

Вот такие разные девочки получились у строгой, вечно занятой мамы, заведующей каким-то там отделом в мэрии, и папы, скромного мягкого ветеринара, которому со зверями было легче, чем с людьми. И в доме у них всегда жило разномастное зверье, несмотря на недовольство матери. Мопс Франя, кошка Бонита, Боня для своих, и бирюзовый волнистый попугайчик Клайд. Эти были долгожителями. В разное время появлялись черепахи, хомяки, даже желто-бурые лягушки, предсказывающие погоду.

Бирюзовый попугайчик Клайд таскал за усы Бониту, известную сложным характером, кошка в ответ шипела и замахивалась лапой. Хулиган – фррр! и взлетал, выжидал немного и повторял атаку снова. «Сожрет Бонька птичку», – предсказывала бабушка Нина Викентьевна, с нетерпением ожидая этого события. Даже пари заключала с Линой. На сотню.

Бабушка – теща, была тем еще фруктом. Или ягодой. Занималась аэробикой, прекрасно одевалась и ходила к косметичке. Запрещала называть себя бабушкой. Для зятя она была Нина Викентьевна, для девочек просто Нина. Играла в карты, как заправский шулер, в компании таких же пенсионеров. Это была компания, всегда умевшая жить, то ли в силу характера, то ли благодаря хлебным должностям в прошлом.

Бабушка всю жизнь проработала санитарным врачом, проверяла столовые и рестораны, что давало солидный приварок к зарплате, а также связи. Она могла достать все в годы дефицита – от сырокопченой колбасы до магнитофона «Сони». И сделать ремонт в квартире за считаные дни, и устроить дочку в престижную школу, и одевать ее как принцессу. К сожалению, дочка мало интересовалась тряпками, а «делала карьеру», как говорила бабушка, забыв, что она женщина. Вышла замуж за рохлю Женьку Левицкого, соседа, вечно возившегося с больными голубями и драными кошками. Зато непьющего, вздыхала бабушка, что немало при повальной алкоголизации населения. С карьерой великого экономиста у дочки не сложилось, и Нина Викентьевна пристроила ее в городскую администрацию. Старые связи все еще работали и плодоносили.

Лина, младшая, была шкодлива, училась плохо и постоянно врала. Но была всеми любима за легкий характер. Она запросто бросалась на шею матери, когда та строго ей выговаривала за плохие отметки, и кричала: «Мамочка, моя любименькая, моя миленькая, моя хорошенькая! Я тебя люблю!» Обцеловывала материно лицо, руки, ластилась и вилась вьюном. Такой характер – благословение божье и большая редкость, от таких людей – свет и радость, несмотря на то что они зачастую неверны, лживы, даже подлы. Мир воспринимаем чувствами, а не разумом. Веселая лентяйка и гулена Лина с хорошенькой ласковой рожицей была вечной семейной проблемой, требующей неусыпного внимания, в отличие от серьезной Лары, которая прекрасно училась, сидела дома с книжкой, не дралась с дворовыми ребятами, не теряла портфелей и не вырывала страниц из дневника. А также не гуляла допоздна и не приходила домой зацелованная, пахнущая табаком и вином. Когда мать, случалось, выговаривала Ларе, та словно каменела. Опускала голову и не могла выдавить из себя ни слова. Переживала.

– Тяжело ей будет в жизни, – говорила бабушка Нина Викентьевна о Ларе. – Все в себе носит. И некрасивая. В кого же ты такая некрасивая уродилась? – недоумевала бабушка. – Родители вроде ничего, Линка – красотка, хоть и стервида, но так-то оно и лучше, очень помогает в жизни. А ты…