Любимая невеста (ЛП)

— Наказание? — Я прохрипела это слово, внезапно очень отчетливо ощущая устремленный на меня взгляд, тихий испуганный вздох Аны при словах Алексея.

— Ты не можешь думать, что я просто позволю тебе напасть на меня без последствий. Каким оно должно быть? Должна ли ты отсосать мне на глазах у своих друзей? Нагнуться для меня, чтобы я мог трахнуть тебя здесь? Может выпороть тебя ремнем?

Я ошарашенно смотрю на него, пока он не начинает раздражаться, и его жестокая улыбка не гаснет.

— Выбирай, царица, или я выберу за тебя.

Я не могу. Я просто не могу. Не здесь, не перед Софией, Сашей и Анной, не перед моими дочками.

— Где-нибудь в другом месте, — умоляю я. — Пойдем в твою комнату…

— Нет, — твердо говорит он. — Выбирай, царица.

— Нет. — Я тяжело сглатываю, качая головой. — Нет, отпусти меня. Отпусти! — Я пытаюсь вырваться, извиваясь в его хватке, изо всех сил стараясь не обращать внимания на боль, когда я замахиваюсь на него другой рукой, отчаянно пытаясь застать его врасплох достаточно, чтобы освободиться. Я знаю, что это бесполезно, что нам некуда идти, некуда бежать, и более того, что я сделала только хуже. Что я нарушила свое обещание быть готовой, не сопротивляться, и я знаю, что он заставит меня заплатить.

Паника охватывает меня, и я извиваюсь в его объятиях, забывая, что Аника и Елена наблюдают, что мне нужно беспокоиться о них, защищать их, не давать им испугаться, что они не должны этого видеть. Я слышу разочарованное ворчание Алексея, но не обращаю внимания на предупреждение, которым оно является.

Я не вижу приближения удара. Когда его кулак попадает мне в челюсть, это застает меня врасплох. Настолько, что я даже не осознаю, что он вырубил меня, пока я уже без сил не опускаюсь на кровать, комната вращается вокруг меня, когда мое зрение пульсирует по краям, а затем темнеет.

***

Когда я просыпаюсь, мне кажется, что моя голова раскалывается на части. Меня захлестывает волна чистой паники, потому что я помню это чувство, моя голова словно раскалывается изнутри. Я начинаю пытаться сесть, обхватываю голову руками, прижимаю пальцы к вискам, чтобы немного ослабить давление, но я не могу пошевелить руками.

О боже. О боже. Блядь, блядь, блядь!

Я также не могу пошевелить ногами. На один ужасающий момент мне кажется, что он каким-то образом парализовал меня. Секунду спустя я понимаю, что привязана к кровати, мои запястья и лодыжки привязаны к четырем углам кровати с балдахином.

Мы не в комнате Алексея. Я не знаю, в какой комнате мы находимся. Здесь не очень хорошо обставлено, только кровать в центре, с левой стороны от меня ничего, кроме стены, а затем, когда я медленно поворачиваю голову, чтобы посмотреть на другую сторону, пытаясь игнорировать стреляющую боль в черепе, справа от меня возникает сцена прямо из моих ночных кошмаров…

С другой стороны тоже нет мебели. Только дверь, которая почти наверняка заперта, четыре глухие стены и крюк, свисающий с потолка, все это напоминает скотобойню. И Саша висит на этом крюке, ее запястья связаны и перекинуты через него, пальцы ног едва касаются деревянного пола, когда она плачет, крутя головой, как будто пытается увидеть, что происходит, хотя ее глаза закрыты толстой повязкой.

— Саша! — Я выдыхаю ее имя, и она издает тихий вскрик, снова поворачиваясь на крючке.

— Катерина! Где ты…

— Я на кровати. — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно и спокойно, как будто я не паникую. — Что происходит? Алексей вырубил меня, а затем…

— Он приказал своим людям вынести тебя из комнаты. — Голос Саши дрожит, каждый дюйм ее тела дрожит, когда она пытается дотянуться пальцами ног до пола. — Мы не знали, куда тебе забирают, а потом он схватил меня и притащил сюда. — Я слышу слезы в ее голосе, ее дыхание прерывается короткими вздохами. — Он завязал мне глаза, и…

— Он ушел?

Саша кивает, тяжело сглатывая.

— Он сказал, что вернется, он сказал…

Дверь открывается, и ее слова замирают, когда она поворачивается к нему, невидящим взглядом указывая на приближающиеся к ней шаги. Это Алексей, входящий в комнату в брюках с закатанными рукавами рубашки и расстегнутым воротником, с охотничьим ножом в руке. Двое мужчин следуют за ним внутрь, закрывая и запирая дверь, занимая позиции по обе стороны от нее. Ни один из них не смотрит прямо на нас, как будто им было приказано смотреть вперед и, зная Алексея, он, вероятно, так и сказал.

Мой пульс подскакивает к горлу, когда он шагает к Саше, даже не потрудившись взглянуть на меня. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, умолять за нее, но слова замирают у меня на губах, когда я с неприятным ощущением в животе понимаю, что все, что я скажу, сделает только хуже. И мгновение спустя Алексей подтверждает это.

Его взгляд скользит по Саше, предвкушающая улыбка изгибает его губы, когда он впитывает каждый дюйм ее тела, и затем, наконец, он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.