Любимая Президента

– Спрашиваю, крышует кто? Сутенер твой кто? Микки? Или Анка?

– Какой сутенер? Боже! Вы о чем? У меня украли сумочку! Украли деньги и документы! Мне никто не помог в поезде!

– Уймись, Паш. Она явно не из этих. Посмотри на нее. Вся ухоженная, аристократичная.

– Ухоженная. А почему к нам не пришла, чтоб документы твои нашли или деньги?

– А вы бы нашли?

– Пройдемте с нами!

***

– Что делаете в городе?

– Учиться приехала.

Отвечаю, а сама тереблю край юбки. Она дорогая, стильная, как и туфли на невысоком каблуке, как и мой маникюр, на который посматривает следователь. И мне почему-то за него стыдно. Как и за одежду, как и за то, что вообще сижу здесь.

– А где чемодан? Вещи? И почему плацкарт, если у вас явно были возможности поехать в купе?

Окинул меня снова внимательным взглядом.

– Мне пришлось уехать срочно. Так сложились обстоятельства.

– Ясно. А кто мог украсть вашу сумочку? Видели кого-то?

– Нет… я задремала, а когда открыла глаза, вместо сумочки в руках было свернутое вчетверо полотенце. Я даже не почувствовала, как сумку сняли.

Он записывал что-то и посматривал на меня исподлобья. Молодой, довольно симпатичный. Темноволосый с аккуратными усами, совершенно не модными сейчас, в бежевой рубашке с расстегнутым воротником и короткими рукавами.

– Учиться на кого приехали?

– Не знаю.

Поднял снова голову и посмотрел мне в глаза.

– Как не знаете?

– Я еще не решила.

– Понятно. И куда теперь…

Пожала плечами и почувствовала, как сейчас снова разревусь, потому что сил никаких нет, потому что я сломана и мне ужасно страшно. Вот он сейчас позвонит куда надо, и за мной приедут.

– Марина Геннадьевна…

– Просто Марина.

– Просто Марина. Вставайте. Идемте со мной.

– Куда?

– Идемте. Меньше вопросов – больше толку.

Не знаю, почему я за ним пошла. Наверное, потому что больше некуда было, наверное, потому что я устала бояться. У него скромная машина отечественной марки. Открыл передо мной дверцу, предлагая сесть. Я села, сложив руки на коленях.

– Голодная?

– Нет.

Соврала я и отодвинулась от него подальше. Мало ли, что у него на уме. Я даже не знаю, куда мы едем, и спросить боюсь и попроситься выйти. Потому что на улице тоже страшно, и уже вечер. Где я ночевать буду?

– Голодная. Я в этом уверен.

– Куда мы едем?

– Туда, где вы сможете переночевать, поесть и решить, что делать дальше.

Ответил, глядя впереди себя и включая радио на старом приемнике. После шикарных машин Айсберга мне все казалось маленьким и убогим, но почему-то уютным, и страх постепенно начал отступать.

– Зачем…вы это делаете?

– Верите? Сам не знаю. Сумку вашу искать будем и, думаю, найдем. А пока…пока вам надо где-то остановиться, иначе…в неприятности попадете. Город у нас…не совсем благополучный в плане преступности. А вы явно не с улицы.

Быстро посмотрел на меня своими карими глазами и снова отвернулся.

– Он вас выгнал?

– Кто?

– Или вы от него сбежали?

Молчу, отвернувшись к окну. Судорожно глотая слюну и не зная, что ответить.

– Понятно. Значит сбежали. И правильно сделали…Домашнее насилие часто заканчивается убийством. Статистика такая.

А я как будто кино смотрю с дурацким сюжетом, и в этом кино не я, а кто-то другой. Ведь со мной все это не может происходить. Как я оказалась здесь, в машине следователя этого захолустья и еду с ним неизвестно куда. Машина остановилась во дворе частного дома. Синий деревянный забор, аккуратная калитка.

– Приехали.

Вышел из автомобиля. Он не очень высокий, но крепкий, ширококостный. Походка быстрая, отрывистая. Отворил дверцу с моей стороны, выпуская из машины.

– Идемте.

– Я не могу. Это неудобно…

– Неудобно сидеть на вокзале без документов и денег.

Позвонил в звонок возле калитки, и издалека послышался старческий женский голос:

– Иду-иду. Я сейчас.

Залаяла собака, и я вся внутренне сжалась. Да, не страшно. Но очень стыдно и как-то ужасно неловко. Калитку открыла пожилая женщина с гулькой на макушке. Посмотрела на следователя, потом на меня.

– Добрый вечер, Михаил Родионович.

– Добрый, Лариса Николаевна. Я тут вам постоялицу привел. У нее, правда, пока денег нет за комнату платить, но она устроится на работу и оплатит. Возьмете?

Посмотрели друг на друга. Она очки поправила, шаль на груди.

– Отчего ж не взять, если ее привел ты, Миша. Здравствуйте!

Посмотрела на меня, и я немного поежилась. Взгляд у нее пронзительный, изучающий, но доброжелательный.

– Добрый вечер.

– Как звать?

– Марина.

– Заходите, Марина.

Пропустила меня за калитку, а сама на Михаила взгляд перевела.

– Зайдешь?

– Нет. У меня еще работы много. Спасибо, что не отказали.

И я чувствую, что между ними напряжение какое-то. Вроде не чужие, но в то же время не близкие. Едва вошла, на меня собака напрыгнула, и я ойкнула от неожиданности.

– Фу, Герцог, фуууу!

Герцогом оказалась крупная дворняга с всклокоченной шерстью. Не на привязи и без намордника.

– Не целуй незнакомцев!

Шикнула на него, когда он вдруг лизнул меня прямо в губы.