Любит – не любит. Школьный роман

– Примерь, а? Ну, примерь, я посмотрю на тебя.

Тут он сразу поскучнел, бросил джинсы на диван и уселся за стол.

– Они мне не подходят, сорок четвертый размер… А нужен сорок шестой. Обидно: экстра-класс и не для нас, – тут он встрепенулся и внимательно посмотрел на меня. – Слушай, Сашка, примерь ты.

– Да ты что? – забормотала я, чувствуя, как моему лицу стало жарко, оно явно стало наливаться краской. – Да как я? И потом, они мне плохо будут… Не подойдут.

– Давай, давай! А я пойду, чай поставлю, мама купила конфеты «белочка», – сказал Костя уже из-за двери.

Решив не надевать брюки – вдруг в них буду плохо выглядеть? – я села на диван, а джинсы отодвинула, но соблазн был слишком велик, и через несколько минут, задрав клетчатую широкую юбку, стала быстро натягивать брюки. Только успела застегнуть молнию, как в дверь послышался стук, и снаружи Костин голос галантно произнес:

– Девушка, к вам можно?

Я мигом опустила юбку, и она до колен закрыла мои ноги, одетые в заграничный наряд.

– Костя, заходи, но демонстрации мод не будет до тех пор, пока я сама, естественно, без тебя, не осмотрю себя в большое зеркало, – я натянуто улыбнулась. – Вдруг мне узко или широко? Не хочу быть смешной в твоих глазах. Лучше посмеюсь одна. У тебя тут нет подходящего трюмо. Я пойду в прихожую. А ты побудь здесь, я тебя позову.

Выйдя в прихожую, заглянула через открытую дверь в гостиную, которая в начале нашей дружбы поражала меня особым изыском и роскошью, и никого там не увидела. Кухня тоже одиноко сверкала голубизной кафеля и шкафов. Поэтому, повернувшись к зеркальной стене в прихожей, я со спокойным сердцем опять подняла юбку и стала себя разглядывать со всех сторон. Отражение меня успокоило. В фирменных джинсах я выглядела особо подтянутой, спортивной, немного мальчишкой, но очень хорошенькой. Еще несколько раз прокрутившись перед зеркалом, позвала Костю.

Не успел он удивиться, увидев меня опять в юбке, как я щелкнула молнией, и юбка пестрым кольцом упала к моим ногам, а я, оставшись в джинсах и тонком акриловом свитерочке, положила руки на бедра, вскинула голову и стала медленно поворачиваться вокруг себя.

Костя несколько минут молчал, а потом заторопился:

– Вот это здорово! Да они сшиты для тебя. Но тебе нельзя выходить в них на улицу: к тебе все будут липнуть, а я свихнусь от ревности. Точно. Но надо же! Как для тебя. А ты красавица! Определенно.

Вдруг металлически щелкнул замок, я повернулась к входной двери и увидела на пороге Костину маму – Эвелину Леонтьевну. Она любезно кивнула в мою сторону. Ревнивым оценивающим взглядом охватила меня, понимающе усмехнулась и сказала:

– Здравствуй, Александра. Красавица… Как мама себя чувствует?

– Хорошо, – я сразу словно замерзла.

– Мы ведь с ней в юности подругами были. А как… папа?

– Спасибо. Тоже неплохо.

Я всегда робела перед Костиными родственниками и знакомыми, особенно неуютно чувствовала себя в присутствии его мамы. Меня чрезвычайно восхищала ее красота. Статная, медлительная, она одевалась исключительно модно и дорого, но с редким чувством меры. Ни в одной остромодной вещи Эвелина Леонтьевна не выглядела смешной, как иногда бывает с некоторыми модницами. Что бы она ни надела, все смотрелось органичным, естественным на ней. И я завидовала ее умению выбрать из каждого нового направления моды именно то, что больше всего ей подходит, благодаря чему казалось, что мода создается специально для нее. Легкая, коротко остриженная, всегда элегантная и современная, с красивым и бестрепетным лицом кинозвезды, она мне казалась инопланетянкой.

Правда, я иногда задумывалась, как много времени и денег нужно для того, чтобы постоянно быть в струе моды, потом я отталкивала эти мысли, снова и снова решая, что Костина мама – человек особой породы, и ей наверняка достается все без лишних усилий.

Наблюдая, как Костя помогает своей маме снимать шубу, я вдруг глянула под ноги и увидела свою юбку, унижающе простенькую, сиротливо лежащую на полу. Быстро наклонившись, схватила ее и смяла в руках, не зная, куда спрятать. Глядя на серебристое воздушное платье Костиной мамы, подумала, что эта квартира с ее хозяевами сразу обесценивает все, что я имею. Здесь я вижу, что строчка на моем манжете кривит, складка у юбки неправильно отглажена, материал очень дешевый. И мне нестерпимо захотелось одеваться так же потрясающе, как Эвелина Леонтьевна.

Потом, пока Костя ходил за чаем, я быстро переоделась, аккуратно сложила джинсы и уложила их в пакет.

Костя вошел с черным, изукрашенным цветами подносом, на котором стояли причудливые чашки и такой же чайничек.

– Чай цейлонский, конфеты твои любимые, – сказал Костя, разливая напиток, и, помолчав, продолжил: – Вообще, я даже рад, что джинсы мне не подошли. Мне бы родители все равно их не купили. Вчера они взяли спортивный костюм «Адидас» и фирменные кроссовки. Да и потом, я беру много денег у них на фотобумагу, пленки и прочее. Знаешь, есть поговорка: «Хочешь разорить своего друга, купи ему фотоаппарат»…

– А сколько стоят джинсы? Ты где их взял? – встревожилась я почему-то.