Любить сложно, не любить невозможно

— Ты тоже это почувствовал? — покосившись на будущего родственника, Ранбир увидел, как тот уверенно кивнул. — «Что же, видимо, Майра успела многое ему передать. Пора перестать удивляться», — подумал он и хмыкнул про себя. — «Или, наоборот, начинать. Что за чертовщина здесь происходит? Я как будто стал хуже видеть, слышать, чувствовать». — А сейчас ты что-то чувствуешь?

Раджит посмотрел на черное с блестящими точками звезд небо, на густую тьму уснувшего леса, прислушался и отрицательно мотнул головой.

— Ничего особенного или совсем ничего? — продолжал допытываться Ранбир.

— Если бы кто-то задал мне такой вопрос несколько месяцев назад, я бы ответил, что ничего особенного. Но сейчас именно это «ничего» и кажется очень странным. И мне думается, что это произошло не в пещере, а вне ее. Давай остановимся.

Ранбир с удивлением понял, что запыхался и нуждается в отдыхе.

— Пока ехали к твоему дому, я думал, — присаживаясь на темный островок травы, начал Раджит.

— Надеюсь, о том, чтобы не уронить Майру, — буркнул Ранбир и сверкнул на него глазами.

— Не-ет, — в свете луны сверкнули белоснежные зубы. — Теперь я уже ее не отпущу. Придется смириться, брат. — Раджит не видел выражение скрытого тенью лица Ранбира, но отчетливо слышал его сопение. — Так вот. Как ты знаешь, я совсем недавно прочитал историю возникновения некоторых особенностей в вашей семье и семье Прамара. Правда, тогда я еще думал, что это лишь легенды.

— Я прекрасно знаю историю своей семьи, — не понимая, к чему клонит журналист, нахмурился Ранбир. — Девушка из семьи Прамара полюбила не того и сбежала с возлюбленным. Ее отец устроил погоню, а когда нашел, то наткнулся на сопротивление ее мужа. Тогда, он взмолился, что отдаст что угодно, лишь бы наказать непослушную дочь, и превратился в шакала. И что?

— Вот именно! — разгорячившись, Раджит вскочил и расхаживал перед приятелем взад и вперед. — Природа любит равновесие. Если она создала одного хищника, то обязательно создаст другого, чтобы он его сдерживал. В ту же ночь, когда отец пожертвовал своей человечностью ради наказания дочери, появился еще один оборотень — пантера. Понимаешь?

— Не совсем, — помотал головой Ранбир.

— Черт! Все же на поверхности! — Раджит не понимал, как можно не заметить столь очевидные вещи. — Ах, да! Прости! Ты вырос с этим знанием, оно у тебя настолько привычное, что незаметное. А для меня все новое, яркое, необычное. Смотри, — наконец, он перестал маячить и присел рядом с будущим родственником. — Отец не пожалел ничего, чтобы наказать дочь. Он ее проклял. Возможно, шакалья сущность стала отзвуком проклятия своей крови. А теперь… — Раджит даже задохнулся от переполняющих чувств, — теперь, Викрам пожертвовал собой ради спасения Майры — врага своей семьи. Обратная ситуация. С женщины все началось, женщиной и закончилось. Круг замкнулся. Проклятие, связывающее семьи Прамара и Сисодия разрушилось. Ну, я так думаю.

— То есть, — Ранбир недоверчиво смотрел на него, — что я и Майра, мы стали людьми?

— Думаю, да, — кивнул Раджит. — Но если хочешь, можешь проверить и попробовать обратиться. Правда, сомневаюсь, что у тебя это получится. Моя теория кажется мне весьма логичной.

— Пожалуй, воздержусь, — невесело усмехнулся Ранбир. — Я был бы только рад, если бы ты оказался прав. Не представляешь, как это утомительно — стараться держаться от людей подальше и сдерживать рвущегося на свободу зверя. Если ты прав, то, как думаешь, Прамара тоже стали людьми?

— Судя по моей теории — да, — Раджит снова вскочил.

— Тогда, — поднялся и Ранбир, — надо поспешить. Люди не так быстро регенерируются, как оборотни. Надеюсь, застанем Викрама живым.

И друзья, едва не бегом, бросились к пещере.

Глава 64. Спасательная операция

В этот раз потребовалось больше усилий, чтобы благополучно добраться до обрыва и не свалиться в пропасть. Темнота для обоих стала абсолютной, а рассеянный свет луны и резкий, пляшущий — фонарика не очень помогали избегать валунов или провалов. И время от времени молодые люди останавливались, чтобы поддержать друг друга или помочь подняться.

— Стой! — они замерли на самом краю обрыва, и осыпавшиеся из-по подошв камешки с тихим шорохом полетели в темноту.

Ранбир посветил вниз.

— Смотри. Видишь? — он указал на темное, контрастирующее со светлым камнем нечто. — Викрам, — позвал, слабо надеясь на ответ.

Казалось, что вязкая тьма обступает, поглощает звуки, и скоро они сами станут ее частью, но, прогоняя морок, снизу раздалось что-то отдаленно напоминающее «Я здесь».

— Викрам! — парни легли животом на каменную площадку и сколько смогли свесились в пустоту. — Как ты? Двигаться можешь?

— Не знаю, — последовал хриплый ответ. — Кажется, сломано пара ребер. Плечо или сломано, или вывих, не могу двигать. Болит нога, но это мелочи.

— Если мы спустим веревку, сможешь обвязаться? — кричал Ранбир.

Посыпались камни, но в их шорохе, молодые люди расслышали полный сомнения голос:

— Не знаю.

А затем раздалось сдавленное ругательство, словно Викрам попытался встать, но упал.