Люблю тебя, мама. Мои родители – маньяки Фред и Розмари Уэст

Тогда ты сможешь называть меня не «бабушка Уэст», а «бабушка Харрисон»! А позже, когда твои дети подрастут, ты расскажешь им, что мы все вместе сменили фамилии по понятным причинам. А еще если они захотят узнать что-то о Роуз Уэст, когда станут взрослыми, эти рассказы не будут связываться у них с детством (если, конечно, ты захочешь рассказать им об этом).

Ее предложение сменить фамилию было не только безумным и невозможным, но и бесполезным. Само собой, Таре и мне (а позже и другим нашим братьям и сестрам, когда они решат завести детей) пришлось бы объяснять, почему рядом нет их бабушки, и тем более раскрыть историю семьи, когда те станут старше, – но все это никак не облегчала смена маминой фамилии.

Однако я и правда чувствовала, что она по-своему пытается облегчить нам жизнь, так что тактично объяснила ей, что нет смысла для этого что-то менять. В своей собственной жизни она потерпела неудачу, однако она продолжала интересоваться моей, и я была рада этому, каким бы ограниченным ни был этот ее интерес.

Через пару лет после того, как я и Крис съехались, его рассеянный склероз начал прогрессировать, и ему стало сложно подниматься и спускаться по лестнице. Чтобы облегчить ему жизнь, мы переехали в одноэтажный, переоборудованный для жизни амбар за городом. Там был большой сад, а со всех сторон нас окружал деревенский простор. Нам нравился этот дом, и Крис все-таки чувствовал, что там он легче переносит ограничения своей подвижности.

Ту жизнь было сложно назвать простой, но она хотя бы стала более упорядоченной. Я понимала, что мне нужно еще пройти долгий путь, чтобы окончательно принять всю окружающую реальность. Крис был очень щедрым человеком, но для меня еще с шестнадцати лет было важно зарабатывать на жизнь самой. Я поняла, что снова хочу наладить свою финансовую независимость, для этого нужно было найти работу, а значит, столкнуться со всей этой стороной окружающего мира, чего мне раньше не требовалось делать. Эми уже по возрасту пора было идти в школу, да и мне тоже нужно было выбираться из уютного домашнего кокона.

Так что вместе, как мать и дочь, мы вступали в новую главу нашей жизни.

Глава 15

Разлад

Мама снова сменила пластинку в своих разговорах о тюрьме: похоже, ее все веселит, она то и дело шутит. Она вовсю стремится организовать нашу новую встречу с ней. Согласно новому закону о защите детей, ее встреча с Эми может стать последней на какое-то долгое время. Она высказала то, что поразило меня, – она считает меня хорошей матерью. Что такое вообще хорошая мать? Не могу отделаться от мысли о том, что я этого не знаю.

Королевская даремская тюрьма

Дорогая Мэй!

Как бы то ни было, ты хорошо выглядела, и в тебе чувствовалось какое-то приятное чувство материнства. Я раньше замечала это в тебе настолько сильно.

Я не уверена, что вызывало у меня больше беспокойства – начало школьной жизни у Эми или начало моей работы.

С самого рождения Эми я понимала, что у меня есть риск чрезмерно ее опекать. Вряд ли кто-то мог сильнее волноваться о рисках для ребенка, чем человек с тем опытом детства, который получила я. Мое стремление оградить свою дочь в тот период ее жизни, уберечь от физического и эмоционального вреда было яростным, однако я понимала, что она не будет прятаться под моим крылышком всю жизнь. Мне нужно было постепенно отпускать ее, учиться доверять другим заботу о ней и позволять ей, в свою очередь, учиться получать заботу от других.

И это был еще один источник волнений. Я никогда не была до конца уверена, сколько сведений обо мне есть у различных чиновников, с которыми мне предстояло столкнуться в жизни. Я уже не носила имя Мэй Уэст, но я знала, что полиция, больницы, социальные службы и школы часто обмениваются друг с другом информацией, и всегда есть вероятность, иногда очень высокая, что какой-либо сотрудник одной из этих организаций узнает о том, какая история у моей семьи.