Любовь

Впрочем, чего здесь больше: оскорбленного женского самолюбия или самой любви? Это вопрос. Мне, к примеру, кажется, что для Кити главный момент – замужество как таковое. Получение статуса замужней дамы – главное. А кто муж – уже не так важно. Ну не дался журавль в небе (Вронский), недолго и страдала, смирилась с синицей в руках (Левин).

После оскорбления, которое ей нанес Вронский, Кити перенесла своё внимание на Анну. Она сразу обострившимся чутьём, внутренним зрением угадала причины перемены во Вронском. Кити смотрела на Анну и видела многое. «Она увидала в ней столь знакомую ей самой черту возбуждения от успеха. Она видела, что Анна пьяна вином возбуждаемого ею восхищения. Она знала это чувство и знала его признаки и видела их на Анне – видела дрожащий, вспыхивающий блеск в глазах и улыбку счастья и возбуждения, невольно изгибающую губы, и отчётливую грацию, верность и лёгкость движений».

Столько надежд, сколько волнений, столько приготовлений к этому балу, а в результате все смотрят на другую женщину, да и ладно бы с ними со всеми, но ведь и Он… «Да, что-то чуждое, бесовское и прелестное есть в ней», – сказала себе Кити.

Матерь Божья!.. Серкидон, да Вы в джинсах, и футболка на Вас типа «Исполать же нам, славяне!». Пока скандал не случился, давайте-ка ретироваться тихо и незаметно. Да-да, как в сериалах, прерываю повествование на самом интересном месте. Не хочется уходить? А Золушке каково было? После, после я Вам обязательно напишу, что же дьявольское увидела в счастливой сопернице бедняжка Кити.

Слушайте, а жарко-то как! Это от свечей. Но для нас окончен бал, погасли свечи. И пусть лакеи смывают пудру.

Жду Вашу вспотевшую руку, и до следующего письма.

-8-

Пpиветствую Вас, Сеpкидон!

И снова о титанах духа…

Иные мужи, как бы невзначай, перед своим именем ставят множество упоминаний о знаках отличия, сведений о былых и нынешних почётных должностях, обязанностях, указания о добытых званиях и наградах…

Гораздо конкретнее были первобытные охотники. Они носили ожерелья из зубов поверженных животных. Что же касается должностей и званий, они, как наряды и украшения некрасивой женщины, – дымовая завеса, скрывающая суть. Человек за дымом может вполне оказаться и мелким, и гадким, и никудышным. Может оказаться ловкачём, умеющим лишь в нужный момент выставиться под ласковый начальственный взор и подставить грудь под очередную награду.

Если человек имеет ценность сам по себе, если его личность выступает перед «мишурным блеском», «суетой сует и всяческой суетой» так же, как Анна Аркадьевна выступала из платья своего, можно не говорить много. Пpосто назвать с почтением фамилию-имя-отчество, и сразу возникнет наpаботанный жизнью образ. Скажем с уважительным восторгом – Лев Николаевич Толстой! И – возникнет пауза. Нужно время, чтобы огромный образ загрузился в сознание…

Личность Льва Николаевича сверхзначительна. Она вышла далеко за должности, определения, звания, за пределы своей эпохи… Можно и ФИО не называть. О человеке такого масштаба, о таком «матёром человечище»40 часто говорят иносказаниями. «Яснополянский отшельник», «гpаф, идущий за плугом», «автоp бессмеpтных pоманов «Война и миp» и «Анна Каpенина», «проповедник непротивления злу насилием», «зеркало русской революции», опять же – «тайновидец плоти».

Чтобы ни писал, чтобы ни обдумывал русский литератор, он уже не может не учитывать заданный уровень, сияющие вершины произведений белобородого классика.

Пpо «тайновидца плоти», вспомнилось в том момент, когда у Кити вырвалось: «Да, что-то чуждое, бесовское и прелестное есть в ней».

В такие минуты слышится голос Кити, прощаются творцу все его издержки и длинноты, понимаешь, что этими нескучными скучностями и ненудными нудностями сочинитель растягивает тетиву повествования, чтобы потом вонзить заострённое истиной предложение прямо в сердце читателя…

«Любовь ослепляет мужчину и делает зорче женщину», – сказал Ремарк41. Вот такую ремарку поспешу вплести, поскольку слова немецкого писателя удивительным образом подтверждаются толстовскими персонажами. Вронский ничего не видел перед собой, кроме ослепившей и ослепительной Анны. Молоденькая Кити увидела не по годам многое.

Что же бесовское углядела Кити открывшимся сверхзрением?..

Готовность к супружеской измене! Именно, именно… К измене законному мужу, которому под венцом и перед Богом поклялась Анна, будучи молодой девушкой, в вечной верности. Но не думайте, Серкидон, что они с Вронским тут же после бала поехали в номера. Де-факто до грехопадения было далеко, год или около, но пошатнулась душа, но сомнение – а нужно ли продолжать скучную, монотонную, якобы добродетельную жизнь? – зародилось на том балу, где Анна Аркадьевна блистала, порочно выступая из платья своего, порождая в мужчинах вожделение, зажигая их взоры пламенем первородного греха.