Любовь диктаторов. Муссолини. Гитлер. Франко

Характерную черту диктаторов точно определил видный испанский либеральный историк Сальвадор де Мадариага: «Единственная идея, которая была у Франсиско Франко в его общественной жизни, заключалась во Франсиско Франко. Это был фундаментальный закон жизни Франсиско Франко». Без особого риска ошибиться, можно заменить Франко на Гитлера или Муссолини, ибо то же самое было присуще и им. Холодные эгоцентрики, эмоционально они были крайне неустойчивыми, долго колебались перед принятием определенного решения. Все они жили в себе и для себя. Это не противоречит тому, что Муссолини очень любил свою старшую дочь Эдду, которую многие исследователи считают единственно близким ему существом. А Франко просто обожал свою дочь Марию дель Кармен. И в эгоцентричном диктаторе живет родительский инстинкт.

Говорят, «за спиной каждого известного мужчины стоит великая женщина». С этим изречением можно поспорить, но есть в нем и рациональное зерно — именно женщины нередко вдохновляли и вдохновляют мужчин на великие или подлые поступки.

Отношение фашистских диктаторов к женщинам было весьма непростым. Дуче смотрел на них как на объекты определенного назначения, допуская в общении с ними элементы садизма, что превосходно показано в фильме Джанлуиджи Кальдероне «Тайная страсть Муссолини». Гитлеру было присуще более сложное сочетание — садомазохизм, хотя однозначно это не доказано. А в благопристойной семье Франко супруги выглядели скорее чопорными, чем любящими. По многим свидетельствам, в присутствии жены каудильо всегда становился скованным и внутренне заледеневшим.

В то же время женщины этих людей свято верили в великую миссию своих избранников, от которых, очевидно, исходило излучение, способное привлечь огромную людскую массу, о которой Гитлер сказал, что она подобна женщине и обходиться с ней нужно как с женщиной. Не случайно Ева Браун и Кла-ретта Петаччи добровольно ушли из жизни, разделив судьбу своих возлюбленных.

Великий Фридрих Ницше заметил, что «каждый носит в себе образ женщины, воспринятый от матери; этим определяется, будет ли человек почитать женщин вообще, или презирать их, или в общем относиться к ним равнодушно». Можно ли сказать лучше?

А теперь перейдем к рассказу о любви и женщинах в жизни трех знаменитых диктаторов XX столетия.

А. И. Патрушев, доктор исторических наук

МУССОЛИНИ

Юный бунтарь и дон жуан

«Принадлежащий тебе и социальной революции Бенито»… Этим патетическим восклицанием Муссолини завершал пламенные любовные послания одной из своих многочисленных подружек еще в те годы, когда о нем, юном бунтаре из далекой провинции, не слышали даже за пределами его родного селения. Он не обдумывал этой фразы, не терзался сомнениями. Ложь и искренность одинаково легко и изящно соскальзывали с кончика его пера и языка. Муссолини лгал своей возлюбленной, поскольку никогда не принадлежал ни ей, ни тем, кто был до и после нее, но, движимый страстью, он искренне выражал свой сиюминутный порыв. Он лгал, потому что никогда не принадлежал социальной революции и даже всерьез не задумывался над тем, что это такое, но был искренен, поскольку ему так хотелось и так казалось.

Повзрослев и добившись известности, Муссолини сохранил это противоречивое качество с той лишь разницей, что врать ему приходилось все больше. Он обманывал друзей и врагов, политиков и простолюдинов, нередко самого себя и своих близких, но романтические «революционные заблуждения» юности чаще и чаще уступали место трезвому расчету и прагматическому решению.

Да и в отношениях с женщинами изменилось не многое. Однако, став дуче (вождем), Муссолини все реже строил из себя пылкого влюбленного. Откровенный порыв животной страсти, как и в юные годы, заменял долгие признания в любви и не требовал душевного настроя или длительной подготовки. Вульгарный секс вытеснял любовь из личной жизни Муссолини с таким же успехом, с каким политический авантюризм замещал представления о реальной действительности.

Сказанное вовсе не означает, что, став диктатором, Муссолини утратил способность адекватно оценивать окружающий мир или испытывать глубокую привязанность. У него лишь прибавилось цинизма и самоуверенности, то есть именно тех качеств, которые вытравливают в душе человека искренние чувства, гасят благие порывы и притупляют восприятие чужой боли. Он и прежде не страдал от их избытка, ибо всегда, с самых ранних лет, был законченным эгоцентристом: люди вокруг него существовали лишь постольку, поскольку были необходимы, полезны или желанны. Его собственное «Я» было той осью, вокруг которой вращалась вся остальная жизнь. Муссолини никогда не приходило в голову воспринимать людей с точки зрения ИХ самоценности. Они приобретали какую-то значимость лишь в том случае, если выдергивались им самим из окружавшей его толпы. Причем неважно, кто это был: красивая девушка или школьный наставник; исполнительный служака или отважный антифашист.