Любовь для дурочки

Подняв её на ноги, набросил халат, который тут же стал мокрым из-за того, что с их одежды ручьем текла вода. Он сжал её в объятьях с такой силой, что у неё затрещали ребра.

— Алина! Только попробуй променяй меня на кого-то… Я что, зря ждал тебя всю жизнь… Вернусь и…

Он снова стиснул её так, что дыхание застряло где-то в груди. А затем, подхватив на руки, унес в комнату…

В десять утра они вышли из спальни, держась за руки. Они простили друг другу всё, что могли. Следы ночной ссоры на лице мужчины Алина попробовала замазать тональным кремом, но Кирилл, глядя на её мучения, отмахнулся.

— Оставь! Заслужил! — и смело отправился вниз.

— Наталья Антоновна! — позвал Кирилл. — Скажите девочкам, пусть вещи Алины Сергеевны соберут. И предупредите водителя в 11–30 мы уезжаем в аэропорт.

— Хорошо, Кирилл Андреевич! А вы остаетесь? — спросила экономка, сделав вид, что не замечает следов на лице хозяина.

Немного помедлив, бросив мимолетный взгляд на Алину, очень медленно, чеканя каждое слово, произнес.

— Я тоже уезжаю. Но мне много вещей не надо. Достаточно будет, если девочки соберут мне «дежурный» чемоданчик.

То, как дернулась и побледнела экономка, заметил не только Кирилл, но и Алина. Глаза её сразу же с недоумением уставились на без пяти минут мужа. Тот улыбнулся чистой и открытой улыбкой.

— Всё хорошо. Просто это совсем маленький чемодан. Можно сказать — ручная кладь. Да, Наталья Антоновна? — с нажимом произнес он.

Экономка, тут же отмерев, согласно кивнула и, глядя на мужчину, уточнила.

— Вы всё необходимое купите на месте?

— Вы абсолютно правильно меня поняли! — всё так же медленно произнес он.

— Я так понимаю, вы сегодня сюда уже не вернетесь?

— Не вернусь. Слетаю кое — куда по личным делам и сразу же в командировку.

— Когда вас ждать назад?

Алина напряглась, слушая разговор.

Оба, и Кирилл, и экономка видели, что женщина ловит каждое их слово, поэтому всё, о чем они сейчас говорили, было сказано исключительно для неё. Они давно знали друг друга. Особых пояснений и не требовалось. Наталья Антоновна настолько привыкла к требованиям и привычкам хозяина, что знала — если ему нужно собрать дежурный чемодан, который по сути дела был ручной кладью, то он отправлялся в командировку туда, откуда можно и не вернуться.

В этот раз, прежде чем ответить помощнице, Кирилл взял руку любимой и поцеловал ладошку.

— Любимая! Ты всё равно узнаешь первой, что я вернулся. — И уже обращаясь к Наталье Антоновне, произнес. — Командировка рассчитана ориентировочно на месяц, но я постараюсь уладить все дела как можно быстрее. Дело в том, что Алина дала согласие стать моей женой.

Экономка заулыбалась и размашисто перекрестилась. Этот жест так разнился с её постоянной чопорностью, что Алина от удивления даже несколько раз моргнула. Зиночка, до этого тихонько стоявшая в уголке кухни, всхлипнула.

— Счастье-то какое!

— Зинуля! А ты что плачешь-то?!

— От радости, миленький мой! Господь Бог услышал наши молитвы!

Алина, не ожидавшая такой реакции от прислуги, смущаясь, словно совсем юная девушка, опустила голову.

— Так что вы понимаете, как я буду рваться домой. Приеду — сразу же заявление подадим.

— Слава тебе, Господи, — сказала Зинуля.

В аэропорту Алина, еле сдерживая слёзы от предстоящей разлуки, прошептала.

— Возвращайся! Я буду ждать тебя столько, сколько это будет нужно, но постарайся побыстрее. Я уже сейчас будто пустой сосуд… душу из меня вынули.

— Любимая, — шептал он. — Ты моя жизнь! Прости за все глупые слова, которые я тебе наговорил. Мне нужна только ты — я даже не знаю, как буду без тебя этот месяц…

— Можно я поеду с тобой? — вдруг оживилась она.

Кирилл вздрогнул.

— Нет, любимая.

— Ну пожалуйста… — Алина умоляюще уставилась на мужчину.

— Нет! — на этот раз уже жестко произнес он. — Ты же знаешь, куда я еду… Я не могу брать тебя туда, где идёт война.

— Как идёт война? — спросила она вдруг севшим голосом.

Кирилл прикусил губу и ойкнул, поскольку укус пришёлся как раз на свежую рану, но он тут же поспешил исправиться.

— Я имею в виду — шла… Там новое правительство, военное. Вот мы и привыкли так называть. Это только слова… Дождешься меня?

— Там точно больше нет войны?

Он обнял её.

— Сейчас уже нет. Дождешься?

Она заплакала и, уткнувшись лицом в его грудь, прошептала.

— Конечно, я же сказала, но… как подумаю…

Алина заплакала ещё горше. Объявили посадку. Кирилл лихорадочно стал покрывать лицо плачущей женщины поцелуями.

Их отчаянное прощание, напоминающее прощание навсегда, не осталось без внимания окружающих. Люди, находящиеся в диаметре двадцати метров, застыли в ожидании развязки. Высокие, статные, журнально-красивые и явно любящие друг друга тяжело расставались по какой-то одной им известной причине. Настоящее горе и отчаянье сквозило в каждом их жесте, в каждом их движении, а их безумная, безудержная любовь, как волна от ядерного взрыва, расходилась по аэропорту и била по окружающим.

Вот к их паре подошла сотрудница компании ГолдСтрим, сопровождающая Алину в полёте, и что-то сказала. От её слов женщина забилась в истерике и вцепилась в мужчину…