Любовь дракона

Когда они остались одни, Аврора с удовольствием сняла запачканную одежду и принялась мыться. Но не успела она ополоснуть как следует лицо, как почувствовала прикосновение сильных рук Мэлгвина и его теплое дыхание где-то за ухом. Мэлгвин стиснул пальцами ее груди.

— Только не сейчас, Мэлгвин, — вздрогнув, пробормотала она. — Я слишком грязная и потная после дороги.

— Это не имеет значения. Мы находимся в диком первобытном краю, и я хочу тебя такой, какая ты есть. Соленой, как море, — добавил он, проведя языком по ее шее.

Аврора покорно вздохнула, почувствовав, как его пальцы коснулись ее плоти между ног. Медленно его губы заскользили вниз по ее телу, оставляя за собой влажный зябкий след. Когда же рот Мэлгвина добрался до ее бедер, его руки нетерпеливо раздвинули ноги Авроры, и он приник языком к ее плоти. От этого жадного прикосновения Аврора задрожала. Она едва стояла на ногах, ее удерживали только плечи Мэлгвина. Она обязательно должна рассказать об этом Гвенасет. Она была уверена, что далеко не каждый мужчина может подарить женщине такие искусные ласки.

А Мэлгвин действительно был искусен в ласках — он точно знал, когда надо переходить от простого поддразнивания языком к чему-то более существенному. Он всегда доводил ее до полуобморочного состояния, зная, что после этого он сможет насладиться ею так, как ему только будет угодно. На этот раз он толкнул ее на постель из овечьих шкур и высоко поднял ее ноги, почти положив их себе на плечи.

Аврору переполняло желание, она вся трепетала. Это было похоже на головокружительное падение с высоченной горы. И от этого мысленного падения она почти теряла сознание…

Придя наконец в себя, Аврора обнаружила, что плоть Мэлгвина все еще неистово трепещет внутри ее. Аврора поразилась тому, как долго он. может сдерживать свою чувственную страсть, ведь сама она давно уже пронеслась по лучезарным волнам наслаждения.

Наконец и Мэлгвин вскрикнул от наслаждения и, разгоряченный, потный, обмяк на ней. Ей вдруг захотелось спря тать его пылающее лицо у себя на груди, но силы оставили ее. А он всей своей тяжестью налег на нее и, удовлетворенный, не мог пошевелиться.

— Ты взяла с собой зеленое платье? — спросил он жену, наблюдая, как она моется при свете факела.

— Нет. Оно испортилось бы во время путешествия во всем этом беспорядке.

— Гммм, — разочарованно промычал Мэлгвин.

— Я взяла вот это белое, — быстро проговорила она, вытаскивая платье из кожаного мешка, в котором находилась ее одежда. Платье было простым, зато подчеркивало все прелести ее фигуры. Правда, в глазах Мэлгвина оно, возможно, выглядело недостаточно богатым, чтобы украсить собой королеву. — Ну как, подойдет? — вдруг засомневавшись в своем выборе, спросила Аврора.

— Надень его, просто так я не могу тебе сказать, — нетерпеливо промолвил Мэлгвин. — Хотя подожди. Иди-ка сюда, дай мне еще раз посмотреть на тебя.

Аврора подумала, что на празднество они непременно опоздают, а ведь устраивали его в их честь. Не давая ей одеться, Мэлгвин притянул ее к себе на овечьи шкуры. В этом странном вигваме, казалось, витал какой-то скрытый соблазн, возбуждающий чувственную страсть. Правда, на этот раз бурные ласки Мэлгвина оставили Аврору почти равнодушной. Ей едва хватило времени одеться и привести волосы в порядок.

Оглядывая свой наряд, Аврора решила, что Гвенасет была права. Простой покрой платья и его кремовый оттенок выгодно отличались от одеяний местных женщин — их одежда пестрела тканями самых ярких, кричащих цветов. Волосы Авроры волнами ниспадали на плечи, и она выглядела самой изящной среди женщин, собравшихся на празднество в вигвам, покрытый соломой. «Что бы сказали сейчас обо мне мать и сестры?» Аврора улыбнулась этой мысли. Со всеми своими драгоценностями она выглядела теперь как саксонка. Замужним же римским женщинам никогда не позволялось выходить на люди с распущенными волосами.

Ее семья наверняка ужаснулась бы и увидев, как живут бриганты. Даже присутствуя на официальном торжестве, одеты они были как дикари. В вигваме стояла жара, и мужчины сбросили с себя меха и накидки, оставшись в переброшенных через плечо разноцветных шалях и коротких туниках, едва доходящих им до колен. Немного, подумала Аврора. В мерцающем свете факелов замысловатая разноцветная татуировка на руках и груди мужчин, изображавшая диких зверей, делала бригантов похожими на колдунов.

Ели мужчины с жадностью, отрезая ножами от туши быка огромные куски плохо прожаренного мяса и, отправляя их в рот, запивали огромным количеством верескового пива и хмельного меда. Все это приводило Аврору в ужас. Правда, дикие обычаи этого племени возбуждали также ее любопытство.

Бригантские женщины ели отдельно от мужчин. В обществе Мэлгвина и Кунедды позволили находиться только Авроре и Эсилт. Их усадили рядом с костром, а еду подали на специальных досках, так что им не пришлось, подобно хищным животным, самим разрывать тушу быка на куски. Сидя на полу и стараясь не выронить из рук мясо, Аврора чувствовала себя очень неловко.