Любовь и честь

— Любовь злодея — штука не слишком удобная, — продолжал Эдриан. — Но обещаю сделать все, чтобы она доставила тебе удовольствие.

Он отпустил ее руки и провел ладонями по плечам, медленно, но без колебаний. Нора приказала себе оставаться бесчувственной. Она бы дала ему пощечину, но понимала, что спровоцирует его и он придавит ее своим весом. Сжав кулаки, она мечтала вцепиться ему в лицо. Да, самое время для кровопролития!

Пальцы Эдриана коснулись ее затылка, и повязка ослабла. Чувствуя во рту неприятный вкус шерсти, Нора сбросила ее, развернулась и плюнула в лицо Эдриану. Попала в щеку. Их взгляды встретились. Под глазами Эдриана лежали черные тени. Но что ей за дело до него!

Эдриан не шевелился. Нора вспылила:

— Вытри лицо, клоун! Или хочешь, чтобы я сделала это пощечиной? — запальчиво выкрикнула она и с изумлением услышала его тихий смех.

— Можешь попробовать.

Попробовать? Пусть идет к черту! Она замахнулась, но Эдриан успел поймать ее кисть, повернул к себе ладонь, сунул в нее лицо, чуть-чуть стиснул кожу зубами, а потом провел языком по запястью.

Дыхание с шумом вырывалось из ее губ. Пораженная, она смотрела на него и не могла понять ни его, ни себя. Казалось, внутри ее проснулось какое-то существо, нетерпеливое и агрессивное, и теперь рвется наружу. И цель этого существа — губы Эдриана.

Оказалось, ее тело отлично помнит урок, полученный на лугу, и послушно следует указаниям наставника.

Ей хотелось вцепиться в него ногтями! Хотелось, чтобы он укусил ее по-настоящему. А почему бы и нет? Сегодня он причинил ей боль самым жестоким образом — не телом, разумом. Обманул ее, обвел вокруг пальца, лишил возможности самой принимать решения и выбирать образ жизни. Обошелся с ней, как с бестолковой овцой!

Нора столкнулась с этим не в первый раз. Другие мужчины тоже так поступали. У нее за плечами уже есть брак, начатый с насилия. Она в точности знает, что именно ждет ее в будущем. Так почему Эдриан не может причинить ей боль и своим телом?

— Лучше выгрызи мне сердце.

Эдриан приподнял голову, и Нора увидела, что маска безразличия исчезла с его лица. Его ноздри раздулись, желваки двигались.

— Нет, — сказал он, — я хочу сохранить твое сердце для себя.

У нее вырвался смешок, которым могла бы гордиться высокомерная придворная красавица.

— Ты его не получишь. После того что случилось этой ночью. Ты предал меня.

— Я тебя спас, — спокойно возразил он. — А если для этого понадобилось предать тебя, то так тому и быть. Предательства без привязанности не бывает.

Эдриан потянулся к ней, но Нора отпрыгнула. Резной столбик кровати впился ей в спину.

— Не говори мне о привязанности! Порочный мерзавец! Любовь не допускает таких отвратительных штучек.

— Ну, это в идеале, — заметил он. Неужели ничто не способно поколебать его спокойствия? — Но, думаю, ты не настолько слепа, как хочешь казаться. Если ты заботишься о собственной безопасности, то должна понимать, что этот брак выгоден для тебя. — Он пристально посмотрел ей в лицо и стиснул челюсти, как будто сделал какой-то неприятный вывод. — Я защищаю то, что принадлежит мне. А ты, Леонора, представляешь опасность для себя самой. Можешь меня ненавидеть, если хочешь, но я не позволю тебе рисковать собой. Я выдержу твою ненависть, только бы ты была в безопасности.

Он не отпускал ее взгляда. Оба молчали, но это молчание постепенно наполнялось новым смыслом. Нора вдруг остро почувствовала, что под нею матрас, за Эдрианом — закрытая дверь, а на расстоянии вытянутой руки — его мускулистое тело.

— Ты силой принудишь меня к сожительству? — в отчаянии бросила она ему в лицо.

— Нет, — все так же спокойно отвечал Эдриан, — я не сделаю ничего такого, что было бы тебе неприятно.

— Вот как? Мне неприятна вся эта история. Еще не поздно! Брак можно аннулировать.

Выражение лица Эдриана не изменилось, но он положил ладонь на ее руку и слегка стиснул ее, словно бы давая понять, что она в ловушке и споры бессмысленны. Нора вырвала у него свою руку.

— Тогда ты вообще ко мне не прикоснешься.

Эдриан лениво наклонил голову набок и принялся ее рассматривать, как будто она была загадкой, которую ему следует разгадать, и времени у него на это сколько угодно.

— Я думаю, у тебя хватит здравого смысла позаботиться о себе. Не думаю, чтобы ты искренне стремилась стать мученицей ради своего брата.

Его слова поразили Нору. Конечно, она не рвется к мученичеству. Но во что она превратится, если вместо этого переметнется к врагам брата? Желание, которое возбуждает в ней Эдриан, само по себе бесчестно, а особенно после того, что случилось в часовне. Если из-за этого она предаст брата, то погубит свою душу.

— Я не считаю мученичеством желание видеть его целым и невредимым.

— Не могу гарантировать его доброго здравия, — мрачно сообщил Эдриан, — но там, на антресоли, я сказал тебе правду — я не буду его убивать.

— Этого мало! Ты действуешь против него...

Эдриан сильнее стиснул ее руку.

— Он сам себе враг и сам готовит свой конец. Но если бы он проявил здравомыслие, то мог бы воспользоваться моей помощью.

У Норы перехватило дыхание.