Любовь и долг Александра III

Он-то считал, что Мария Элимовна на подобную неделикатность не способна. Александр Александрович видел в ней те черты, которых отродясь она в себе не знала, но был совершенно слеп к ее истинной натуре. Та Мария Элимовна, к которой его тянуло, как магнитом, разумеется, предпочитала говорить по-русски, знала наизусть всего Лермонтова, а также умела при случае ввернуть эффектную латинскую цитату. Она ночами зубрила их, выбирая покороче и позвучнее, следуя принципу pauca sed bona – немного, но хорошо. Конечно, механически заучить можно было и много цитат, но важно было не ляпнуть какую-нибудь некстати. К примеру, следовало тщательно избегать всяких memento mori или qualis vita, et mors ita, хотя эта последняя весьма подходила к случаю с покойным великим князем Николаем: какова жизнь, такова и смерть, а жизнь, с точки зрения Мари, была бессмысленна. Очень удачно можно было ввернуть qualis rex, talis grex (каков царь, таково и его окружение), если наследник кого-то хвалил, о tempora, о mores (о времена, о нравы) – если он был кем-то недоволен, veni, vidi, vici (пришел, увидел, победил) – если ему что-то быстро удавалось. Но больше всего ей хотелось сказать когда-нибудь natura abhorret vacuum (природа не терпит пустоты), намекнув, что игра на дудке – не лучшее занятие для мужчины, пора эту пустоту заполнить чем-то иным. А именно – женщиной. Княжной Мещерской. Марией Элимовной.

Мари знала, что нравится великому князю Александру, нравилась и прежде, но тогда ей это скромное и скрытное внимание было всего лишь слегка приятно. Весь пламень своего кокетства она направляла на старшего брата, мечтая втихомолку о браке с каким-нибудь богатым, по-настоящему богатым человеком вроде Павла Демидова. Но сейчас, когда бедняжка Николай Александрович умер, а Павел Демидов прочно застрял в Париже, она поглядывала на нового наследника русского престола с другим ощущением.

Раньше это было безнадежно. Теперь – Мари чувствовала это всем своим существом – ее старания могут быть вознаграждены, причем щедро.

Иногда она отпускала на волю мечты… Конечно, нужно было оказаться слишком большой мечтательницей, чтобы допустить возможность брака с наследником русского престола. Тем более что где-то там маячит заплаканная невеста его брата Никсы, которую нужно за кого-то пристроить. Смешно, если ее попытаются пристроить за Александра! Вряд ли получится, но нужно попытаться оказывать на него влияние… например, такое, какое имели Ментенон и Помпадур. В конце концов, Ментенон все же вышла замуж за короля. Наверное, нет фаворитки, которая бы не мечтала стать королевой. Но все же сначала надо стать фавориткой, а не просто объектом нежных взглядов. Мари все чаще примеряла к себе слово «фаворитка» – как новый чепец или сорочку – и постепенно начинала с ним осваиваться. Порой настолько далеко уводили ее мечты, что, проснувшись утром, она не сразу осознавала себя в своей постели, в своей комнате, с Сашенькой Жуковской по соседству…

И настроение резко падало. Сашенька Жуковская производила на Мари отрезвляющее действие. Вот уже полгода, как она уступила домогательствам великого князя Алексея, и, хоть они были отчаянно влюблены друг в друга, никаких разговоров о будущем между ними не возникало, и планов они не строили. Правда, Алексей Александрович был еще совсем юнец, мальчишка, потерявший голову от очаровательной и гораздо более взрослой Сашеньки Жуковской. Мари очень смешило, что пятнадцатилетнего великого князя она должна называть по имени-отчеству, а подругу, бывшую на восемь лет старше своего любовника, просто Сашенькой.

Конечно, всем известно, что Жуковская отдалась великому князю, который не мог справиться со своим темпераментом, по приказу императора и лишь потом влюбилась в Алексея. Однако наследника берегут от интрижек с фрейлинами, как от чумы. А ведь он обыкновенный мужчина, наверное, мечтает о женской любви и женских объятиях. И та, которая сможет заключить его в эти объятия, многого добьется!

Но для этого нельзя оставаться унылой скромницей, понимала Мари. А именно этого требовала от нее Екатерина Федоровна Тизенгаузен, чьими устами сейчас как бы говорила с молодой фрейлиной сама императрица. И Мари старательно прятала глаза, чтобы в них нельзя было прочесть мятежное нежелание повиноваться.

Подумаешь, во время карточных игр она сидит рядом с наследником, а на балах они постоянно танцуют вместе! Но ведь не Мари, а наследник выбирает партнершу по игре и танцам! Сам подходит к ней, предлагает. Она ничего не делает. Просто ведет себя так, что он не может не подойти…