Любовь и колдовство

Очевидно, первое впечатление Оркис было самым благоприятным. Она приветливо протянула новому знакомцу руку и приветливо улыбнулась:

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне о последних модах и порядках, царящих в домах новых миллионеров, которых становится все больше в вашей благополучной стране.

— Я с удовольствием сообщил бы вам массу интересных вещей, — многозначительно ответил Андре.

Оркис бросила на него оценивающий взгляд из-под густых ресниц. Вдруг она хлопнула в ладоши и тоном настоящей королевы объявила:

— Я желаю, чтобы все ушли. Я должна принять друзей, с которыми мне необходимо кое-что срочно обсудить, а вас здесь собралось так много, что вы не дадите спокойно поговорить. Прочь!

— Как вы можете поступать с нами столь жестоко, мадам! — воскликнул офицер с такими огромными золотыми эполетами, что ширина его плеч казалась равной росту их владельца от макушки курчавой головы до пола.

— Разве я бываю жестокой с вами, Рене? — возразила Оркис. В этом полувопросе-полуупреке явственно прозвучали интимные нотки. — Приходите завтра пораньше, и нам, возможно, удастся пошептаться наедине.

Смысл этого приглашения был настолько очевиден, что Рене тут же осклабился в улыбке, выражавшей его полное удовлетворение обещанной перспективой.

Рене почтительно поцеловал кончики ее пальцев и направился к двери, в которую гуськом выходили остальные отлученные от своего кумира гости, сознававшие тщетность каких-либо своих возражений.

— Садитесь, располагайтесь поудобнее, — предложила Оркис, когда они остались в покоях втроем с Андре и Жаком. — Не хотите ли вина?

— Рядом с вами мужчины пьянеют и от воды, — галантно ответил Жак.

— Ах, Жак, вы всегда были льстецом, — погрозила пальчиком куртизанка. — Как жаль, что ваши комплименты неискренни! А куда вы дели ту малышку, которая настолько завладела вашими чувствами, что надолго лишила меня вашего общества?

— Вы напрасно меня вините, — возразил Жак. — Пока я отсутствовал, она нашла себе другого покровителя, самого генерала, а кто я такой, чтобы с ним соперничать?

Андре не понял намека, но ответ показался Оркис очень забавным, и она мелодично рассмеялась, обнажая белоснежные зубки.

Переведя взгляд на Андре, она спросила:

— А вы не хотели бы носить мундир нашей армии?

— Я бизнесмен, — ответил Андре, немало удивленный этим предложением, — и ничего не смыслю в военном деле.

— Кстати, о мундирах, — тут же вступил в разговор Жак, оберегая Андре от неблагосклонности, которую его товарищ рисковал навлечь на себя отказом. — Андре прибыл в Гаити на корабле с двумя тысячами мундиров, фасон которых придумал лично император.

— Так они уже здесь! — радостно воскликнула Оркис. — Жан-Жак будет в восторге! Жаль, что их, пожалуй, не удастся доставить в действующую армию, чтобы солдаты одержали победу уже в новом обмундировании.

— Битва, даже если в ней побеждают, не идет на пользу мундиру воина, — мудро заметил Жак. — Лучше приберечь одежду для парада триумфаторов.

— Ну конечно, — кивнула Оркис. — Хорошо бы император остался доволен мундирами, особенно собственным. Иначе с плеч слетят чьи-то головы.

Жак замахал руками.

— Во всяком случае, не моя. Я не имею к этим изделиям никакого отношения. Что касается Андре де Вилларе, то он по чистой случайности оказался пассажиром именно на том корабле, который перевозил этот груз.

Оркис задумчиво склонила голову.

— Мне кажется, я уже где-то слышала это имя.

— Оно было весьма известно на острове перед революцией, — рискнул ответить Андре.

— Неудивительно, — снова вмешался Жак. — Вилларе были чуть ли не самыми богатыми плантаторами на Гаити.

— А вы им родственник? — спросила Оркис.

— Филипп де Вилларе был моим отцом.

— Ну конечно, теперь я вспомнила, — воскликнула Оркис. — Что же, я полагаю, вы не горите желанием потрудиться на их хлопковых плантациях, или что там они выращивали? — насмешливо взглянула она на него.

— Ни малейшим, — в тон ей ответил Андре. Он подумал, что Жак слишком рано упомянул о богатстве его дяди и постарался отвести разговор от этой темы, чтобы не настораживать Оркис.

— Я поражен вашей красотой, мадам! — начал он. — Я слышал о том, как вы очаровательны, еще до своего отъезда в Америку. О вашей красоте говорят даже в Бостоне. Но теперь я вижу, что никакие слова не способны передать вашей красоты.

Оркис подалась навстречу ему и мимолетно коснулась его руки. Андре показалось, что его кожи коснулась прицеливающаяся к броску змея, и по его телу прокатился волной чувственный огонь.

Сощурив глаза, Оркис плотоядно приглядывалась к молодому человеку. Он почувствовал, будто уже переодет в обтягивающую униформу, в которую похотливая красавица любила рядить счастливчиков, причисленных к ее свите.

— Вы поужинаете вместе со мной, — тоном, не терпящим возражений, объявила Оркис. — Правда, я уже обещала этот вечер другому офицеру, но теперь я передумала.

Она обратилась к спутнику Андре:

— Жак, дорогой, уходя, скажи, пожалуйста, моим слугам, чтобы меня сегодня никто не беспокоил. Никто! Понял?