Любовь и колдовство

— Белые непрестанно притесняли мулатов, отчего мы постепенно перешли на сторону негров, — продолжал Жак.

— Я слышал об этом, — кивнул Андре.

— Но черные нам никогда не верили, — продолжал Жак. — Однако мы лучше их образованы и во многом не отстаем от белых, поэтому мы нужны. Теперь многие мулаты заняли высокие посты. Но мы все равно живем словно на ничейной земле, где-то между миром белых и миром черных, а это очень неуютно.

— Я понимаю, — задумчиво кивнул Андре. — И поэтому я особенно благодарен вам за то, что вы согласились мне помочь.

Жак оказался прав: нанесенная на кожу краска постепенно утратила едкий запах. Андре повернулся к зеркалу и окинул себя критическим взглядом.

Несомненно, он выглядел теперь совершенно иначе. Ему приходилось видеть загорелых мужчин именно такого оттенка. Только вот удастся ли ему кого-нибудь обмануть благодаря этой метаморфозе?

Словно прочитав его мысли, Жак посоветовал:

— Постарайтесь вжиться в свою роль! Вы мулат, постоянно ощущаете некоторую неуверенность в себе и от этого вы всегда немного настороже.

С улыбкой он добавил:

— Насколько я знаю, в Америке про такой тип людей говорят, что у них в плече застряла стружка. Это очень верно. Вообразите, что вас постоянно что-то беспокоит, мешая держаться непринужденно. Вот и помните, что, подобно всем мулатам, вы родились с этой стружкой.

— Хорошо. Но откуда я? Где я жил, учился, кто мои родители?

— Вы — с Гаити, но долго прожили в Америке и получили там образование. Ваша мать, естественно, — чернокожая. Она умерла, когда вы были мальчиком. Отец не принимал вас в свою семью — это уж так заведено, — но не жалел денег на ваше воспитание.

Какой город вы хоть немного знаете в Америке? Бостон? Значит, вы учились там и в школе, и в университете. Вас зовут Андре, какой смысл изменять имя? По-моему, вы можете даже называть себя Вилларе. В конце концов, если ваш отец был белый, естественно, что вы взяли себе его фамилию, зачем вам какая-то негритянская?

— Вы что, хотите, чтобы я выдавал себя за внебрачного сына Филиппа де Вилларе, который на самом деле был мне дядя? — удивился Андре.

— А почему бы и нет? Это даст вам основания расспрашивать о нем и о его имении. В то же время всем будет ясно, что как мулат вы не имеете никаких прав на наследование.

— Вполне разумно, — похвалил Кирк, который вошел в каюту, когда Андре закончил переодевание, и с интересом прислушивался к разговору.

— Да, мне тоже кажется, это очень мудрый ход, — признал Андре. — Большое спасибо, Жак!

— Что ж, остается только его воплотить, — кивнул Жак. — А это целиком зависит от вас.

— А что мне теперь делать? — спросил Андре, уверовавший в Жака настолько, что был готов слепо следовать всем его советам.

— Теперь мы спустимся на берег. Вы скажете, что только что вернулись из Америки. Поэтому при случае вам будет удобно проявлять живой интерес к жизни на острове. Должны же вы разузнать, что произошло на родине в ваше отсутствие.

Чуть-чуть подумав, он добавил:

— Кстати, вы никогда не были знакомы с Оркис, но вы наслышаны о ней. Для вас новость, что она обосновалась в резиденции Леклерка?

— Это Дессалин ее туда пригласил? — спросил Кирк.

— Мне кажется, она из тех дам, что не нуждаются в приглашении, — не без иронии ответил Жак. — Она поставила себе целью стать гранд-дамой. Если ее колдовство сработает, мадам Дессалин окажется жертвой какого-нибудь недуга, который и сведет ее в могилу. Таким образом, трон будет свободен, а уж Оркис не упустит своего и изловчится выбиться в королевы.

— А правда, что Дессалин сильно увлечен ею? — полюбопытствовал Кирк.

— Ему нравятся образованные, искушенные, блестящие женщины, — ответил Жак. — А Оркис как раз из таких. Едва ли в Гаити найдется женщина, которая превосходит ее в этих качествах. Но главное не это: на нее трудятся все ее боги, а сил у них — предостаточно.

— Вы подразумеваете вуду? — удивился Андре.

— А кого же еще? — невозмутимо ответил Жак.

— Но ведь религия вуду запрещена! — воскликнул француз.

— Конечно. Дессалин и Кристоф объявили местные верования вне закона. Они называют негритянские божества оружием порабощения, кумирами рабов. Трудно сказать, почему они ополчились на религию своих предков, — заметил Жак.

— Мне кажется, это несложно объяснить, — вмешался в разговор Кирк.

Он всерьез готовился к своей миссии и много думал об обстановке на Гаити. Зная по книгам прошлое страны, по опыту — ее настоящее, он пытался представить себе, что ждет ее народ в будущем.