Любовь и магия — 2

Впервые регент видел на лице своего племянника столь неподдельное недоумение, смешанное со страхом и восхищением. До сих пор придворные предпочитали предусмотрительно во всем принцу проигрывать: он был первым в соревнованиях, турнирах, чтении стихов и, кажется, даже в выращивании декоративных перцев. Но ифритта явно не догадывалась о том, что ей положено уступать мужу. Воинственно рыча, она шла на него, и ее необыкновенный свадебный наряд угрожающе поблескивал и переливался в свете свечей.

– Ты ударила! – воскликнул принц и попятился. – По лицу! Меня!

– Сражаться тебя! – вдохновленно подтвердила дева. – Биться тебя!

– Ты просто не знаешь, с кем связалась, дикарка! – вознегодовал принц, который, несмотря на все свои недостатки, трусом все-таки не был. – Беги, если не желаешь опозориться в бою!

– Тамуна не бежать! – заявила его рогатая жена и ударила себя кулаком в грудь. – Никогда не бежать!

Рю Мальвей затаил дыхание, и алета Лазария, все еще не отпускавшая его руки, прижалась к регенту. Неподалеку бодро догорали заросли шиповника, и на землю то и дело со свистом падали раскаленные камни. И, вопреки всем законам логики, где-то поблизости все еще упрямо пел соловей.

В павильоне между тем два тела сплелись в одно, но, увы, не в любовной лихорадке, а в схватке не на жизнь, а на смерть. Ифритта была девушкой крепкой и тренированной – вцепившись принцу в волосы, она с таким рвением начала их драть, что регент всерьез забеспокоился за сохранность скальпа своего воспитанника. Но и принца никак нельзя было назвать изнеженным слабаком – в ответ его высочество отчаянно схватился за рога своей нареченной, пытаясь то ли сломать их, то ли открутить.

– Идиллия, – прокомментировала это зрелище алета Лазария, и лорд Виттен, несмотря на сложившуюся ситуацию, опять не смог удержаться от улыбки.

– Ты пожалеешь, что согласилась выйти за меня замуж, – надрывался в спальне принц, прижимая ифритту к стене.

– Моя дергать сердце из твоя грудь, – вопила Тамуна, – и копать его в отхожий угол!

– Ненавижу! – рычал Иллиан.

– Твоя подыхать! – не отставала от мужа принцесса.

Регент, нервничая, следил за разворачивающимся на его глазах сражением, а алета Лазария весело хохотала и едва не подскакивала на месте от удовольствия. «Видимо, истерика», – обеспокоенно подумал рю Мальвей и только было хотел поинтересоваться самочувствием дамы, как особенно крупный пламенный камень с устрашающим гулом врезался в крышу павильона. Разлетелись во все стороны осколки щебня и брызги огня. Парочку заговорщиков накрыло облаком вонючей пыли.

Глаза лорда Виттена защипало, и в горле разом пересохло.

– Уходим! – скомандовал он, подхватил чихающую от дыма женщину под руку и поволок ее к замку.

Дама рю Штольд не сопротивлялась: наоборот, повиснув на плече лорда Виттена, она смотрела на дом и отчего-то довольно улыбалась. Регент оглянулся на павильон – и охнул. Там, в разгромленной комнате, посреди кружащихся в воздухе искр, его племянник с весьма похвальным рвением пытался уклониться от ударов своей жены и одновременно с этим ее же и поцеловать.

– Не понимаю, – прохрипел регент и остановился перевести дыхание.

– Да вы просто ничего не смыслите в этих делах, лорд рю Мальвей, – с укором сказала королевская сваха и отряхнула с платья золу. – Ни-че-го.

– Ну так объясните мне, – потребовал лорд Виттен и внезапно решился произнести слова, которые вертелись у него на языке весь вечер. – Приглашаю вас на ужин – и отказа не приму. Обещаю вино и закуски. Мы с Шишечкой будем ждать вас, мадам.

Алета Лазария вдруг по-девичьи зарделась и, не обращая внимания на свой потрепанный вид, присела в реверансе.

* * *

На следующий день, тщательно приготовившись к свиданию – ах нет, «к ужину с вином и закусками»! – дама рю Штольд села за письменный столик, взяла перо и аккуратно вывела на бумаге витиеватое приветствие.

«О златоликий шах Харран, – гласило оно, – сообщаю последние новости относительно замужества непокорной и пресвоевольной дочери вашей Тамуны. Все указания выполнила я беспрекословно: характером зять ваш зол и своенравен, лицом светел и неприятен, а состоянием и прибытками вовсе даже и не обделен…»

Проследив, чтобы письмо ушло к адресату с первым же почтовым курьером, алета Лазария вздохнула и решительно попудрила носик. Теперь можно было, наконец, вплотную заняться и собственным матримониальным пристройством.

Надежда (Роман Смеклоф)

Интуиция настойчиво шептала, что сегодня смерть получит подношение.

Край отвесной скалы порос ромашками. Они дрожали от холода на промозглом ветру. Тряслись, склонив увенчанные белыми коронами соцветия. Прижимали к стеблям покрытые инеем игольчатые листья.

Я сел на рюкзак. Теплая куртка с подстежкой и непродуваемые штаны с толикой магии. Скорее для защиты от непредвиденных обстоятельств, чем от погоды. Иначе здесь не выжить!