Любовь и ненависть

— Отлично! — воскликнул Похлебкин и уже деланным начальственным тоном, который никак ему не шел: — Поскольку вы сегодня похитили у государства целый час служебного времени, я, как начальник ваш, приказываю немедленно, безотлагательно, сию же минуту вернуть этот час из резервов вашего отдыха. — Он смущенно, взглядом, просящим прощения, посмотрел на Аннушку и закончил уже совсем естественно: — Короче говоря, Ирина Дмитриевна, мы с Аннушкой сейчас подали заявление в загс. Нас поставили на карантин — дали месяц испытательного срока. И мы решили отметить это событие мороженым и шампанским в молодежном кафе.

— Очень рада, поздравляю вас, — торопливо и возбужденно проговорила Ирина, а Похлебкин, задержав ее руку в своей, пригласил пойти с ними в кафе, говоря все так же шутливо и высокопарно:

— Знаете, дело это серьезное, а мы люди неопытные, молодые, отпускать нас в кафе без присмотра старших нежелательно, так вы уж, пожалуйста, не откажите. Присутствие такого опытного, хорошего семьянина, как вы, для нас, начинающих несмыслешек, будет весьма полезным.

— Петр Петрович, — снова вспыхнув багрянцем, заговорила Ирина, — я бы с удовольствием, но, понимаете, я должна…

— Вы должны государству, — перебил ее Петр Высокий шутливым тоном, — шестьдесят минут. Извольте их вернуть безотлагательно мне. Потому что я ваш начальник.

Ирине ничего не оставалось делать, как принять их приглашение.

Домой она пришла в одиннадцатом часу. Ее испугал дым, густо пропитавший квартиру, резкий запах сигар. Ирина сразу догадалась: Андрей закурил. Она распахнула дверь в его комнату, слабо освещенную отсветом уличных фонарей, проникающим в настежь распахнутое окно. Здесь, как и в прихожей, тоже было накурено. Андрей в одних трусах лежал в разобранной на диване постели и смотрел в потолок тупо и неподвижно. На Ирину он не обратил никакого внимания, не пошевельнулся, даже глазом не моргнул. "Что с ним?" — молнией сверкнула тревожная мысль, но, стараясь быть веселой, беззаботностью скрыть свою тревогу, она спросила:

— У тебя кто-то был? Так накурено, фу, ужасно!.. — Он не отозвался. Она подошла к дивану и села. — Ты спишь, Андрюша?

— Нет, — сухо отозвался он, враждебно нахмурившись. — Жду результатов твоего концерта.

Она расхохоталась каким-то деревянным хохотом, невольным и явно неестественным, и хохот этот еще более усилил и до того острое внимание Андрея. Лежа головой к окну, он смотрел в ее лицо, на котором как-то уж очень четко, явственно запечатлелись следы душевных страданий, упрямо пытался понять, что с ней произошло. Потом потеплевший, внимательно изучающий взгляд, его столкнулся с ее просящим о помощи, беззащитным взглядом, и Андрей догадался в ее невиновности, взял ее руку и положил себе на грудь. Она точно ждала от него этого жеста, разрыдалась вдруг, хлынули буйные слезы, горячая голова ее упала ему на лицо, и сквозь судороги он слышал отрывистые бессвязные слова:

— Андрюша… Милый… погоди. Я все, все расскажу. Всю правду… Не солгу. Ни единым словом не солгу… Верь мне, милый. И если можешь — прости. Или убей, прогони меня.

Минут через пять она успокоилась и действительно рассказала правду, горькую и трудную для нее, рассказала и сразу почувствовала такое облегчение, будто с нее сияли тяжелый груз.

— Ты веришь, веришь мне?! — с лихорадочным упорством добивалась она.

— Верю, Иринка, — сдержанно, но уже не холодно отвечал Андрей. — И пытаюсь понять. Жизнь, конечно, не учебник арифметики, где все ясно.

— Андрюша, милый… Я увидела тебя заново. Ты стал для меня еще дороже. Мы будем жить еще лучше. Правда, Андрюша? Ну скажи, что правда?

— Не могу лгать, Иринка, — ответил он после долгой паузы раздумья. — Не знаю… Помнишь, ты однажды говорила о гарантиях? Теперь я не могу дать такой гарантии.

— Андрюша, ведь ничего же не случилось. Ну что случилось?

Он кашлянул в кулак. Она осеклась. И потом, помолчав, уже негромко, рассудочно произнесла:

— Конечно, нужно время, я тебя понимаю.

— Именно, — отозвался добродушно он. — Время — хороший лекарь. Ты, как врач, должна это знать.

Глава шестая

Несмотря на летнюю пору, отходящая из Москвы электричка не была, как обычно, заполнена так, что яблоку упасть негде, и Андрей Ясенев свободно уселся у окна. Он ехал в поселок, где жила Соня Суровцева. Убедив себя, что убитая женщина с исколотыми шприцем венами и есть та самая Соня Суровцева, которая месяц назад произвела на него гнетущее впечатление, Андрей решил поехать к ней домой, чтобы удостовериться в своем предположении и выяснить многие необходимые следствию детали.

Уже с утра солнце неистово пекло. Синоптики наконец пообещали в Москве и Подмосковье кратковременные дожди с грозами и тридцатиградусную жару. Насчет обещанного дождя Андрей был настроен скептически, а что касается жары — это уже точно, синоптики не ошиблись, жара, как говорится, "была налицо", даже утром.