Любовь и птеродактили

Лидочка посмотрела на свой кулак – четыре пальца загнуты, один большой торчит – и перевернула его вниз, как кровожадный зритель на гладиаторских боях:

– А в-пятых, ты добьешь Филимонова!

Кира закатила глаза.

Вася Филимонов был офисным системщиком. Кира не сомневалась, что при полном параде сразит его наповал, но он вовсе не нужен был ей ни поваленным, ни даже слегка покосившимся, и уж тем более – коленопреклоненным. Ее вполне устраивал системщик в меру заинтересованный, робко флиртующий – услужливый. В компании, где восемьдесят процентов персонала – мужчины и каждый второй из них компьютерный гений, девушке с дипломом филолога живется и работается непросто. Хотя платят тут хорошо.

Кира до сих пор не могла понять, как ее занесло в такое странное место. Все ее однокурсницы – парней на филфаке не было от слова «совсем» – теперь работали либо в СМИ, либо в пиар-отделах банков, операторов сотовой связи, компаний-застройщиков, а особо невезучие преподавали литературу и русский язык деткам в школе. Кира же как-то угодила в «Супертокен».

Толком объяснить, чем занимается их контора, она не смогла даже папе с мамой. Начала было рассказывать про децентрализованные финансы, блокчейн и криптовалюту, но мама стала креститься – свят-свят-свят! – а папа спал с лица и молвил угрюмо:

– Ты только не вкладывайся там ни во что. Знаем мы эти пирамиды…

В свое время папа сильно погорел на «МММ» и пирамид теперь боялся так, что даже на отдых в Египет с ними ехать отказался. Хотя разобиженная мама прямо называла папину пирамидофобию «гнилой отмазкой» и даже требовала от Киры помочь ей разоблачить «подлого изменщика» – это папу-то!

Папа у Киры ассоциировался с кубом – простым, увесистым, надежным, крепким, как бетон. Представить эту массивную фигуру «втихую увивающейся за юбками» (формулировка мамы) было невозможно. Пади папуля к чьим-нибудь ногам – не обошлось бы без грохота.

Мамуля у Киры ассоциировалась с шерстяным одеялом, немного колючим, но очень теплым. Согревающим, укрывающим, обволакивающим. Иногда удушающим.

Когда тебе двадцать три, материнская забота бывает очень дискомфортной.

Женька, подружка со школьных времен, виделась Кире кактусом. Маленьким, миленьким, сложенным из пушистых на вид шариков мал мала меньше – вроде снеговика, только зеленого цвета. Кактус Женька был совсем не колкий и поразительно красиво цвел.

Соседка Вера Яковлевна была у Киры бамбуковой палкой. Узловатой, до блеска отполированной. Легонькой, но весьма ощутимой в контакте, особенно если с замахом и оттяжкой…

Митя, бывший сердечный друг, оказавшийся – в терминологии мамы – подлым изменщиком, сначала виделся Кире слегка подтаявшей плиткой горького шоколада, а потом – собачьей, пардон, какашкой. А однокурсница Варька, с которой Митя крутил за Кириной спиной, всегда представлялась ей мятым бумажным стаканчиком.

Кому Кира еще не подобрала никакого аватара, так это шефу, Максиму Петровичу Горетову. Просто не было случая: с ним она пока не встречалась, потому что работала в «Супертокене» только второй месяц, а шеф все это время пребывал где-то далеко.

Продвинутый бизнес не требовал постоянного присутствия руководителя в офисе, и он прекрасно управлял делами дистанционно, преимущественно на значительном расстоянии. В данный момент он, по слухам, находился где-то в Европе, куда по весне метнулся на выходные – пивка попить, но угодил под локдаун и застрял надолго.

Кира подозревала, что эта версия – такая же гнилая отмазка, как папина пирамидофобия: если бы шеф захотел, то смог бы позволить себе убраться из зачумленной Европы спецрейсом. У него для этого было достаточно денег – вернее, битков и эфиров. Только, похоже, особого желания не имелось возвращаться на милую родину вообще и в офис «Супертокена» в частности.

И то сказать, чего он тут не видел?

На следующий день после ультиматума, поставленного им с Лидочкой противным Кондратием, Кира пришла на работу пораньше – часа за два до установленного начала трудового дня. На вечер у нее были планы, хотелось освободиться досрочно, но при этом не нарушать трудовую дисциплину, а тут же как? Раньше сядешь – раньше выйдешь.

Но попасть в офис в семь утра не получилось. Ночной сторож, который мог бы открыть дверь ранней пташке, то ли безответственно спал, то ли вообще отсутствовал на месте. Возможно, тоже отпросился с работы пораньше?

Кира позвонила, постучала, подергала запертую дверь, попинала ее ногой и мрачно огляделась. Вокруг не было ни души. То есть люди по улице шли, но не те, от которых можно было ожидать, что они откроют Кире дверь «Супертокена».

Потом к крыльцу подкатила шикарная дорогая машина, из нее вышел парень лет тридцати и направился прямиком к Кире. Та глянула и чуть не ослепла: парень был похож на искрящийся бриллиант, для которого в воображаемом шкафу даже места не имелось – такому сокровищу только под стеклом на черном бархате лежать.