Мария Ордынцева

Любовь Ильи Муромца

                                    / Памяти Леонида Филатова /

Действующие лица:

К н я з ь В л а д и м и р Красно Солнышко

К н я г и н я А н н а, жена Владимира

З а б а в а, дочь князя

И л ь я М у р о м е ц

Д о б р ы н я Н и к и т и ч

А л е ш а П о п о в и ч

Змей Горыныч

Византийский посол

Скоморох

Митрополит

Картина 1.

Дворец князя в Киеве

Солнечное летнее утро. Комната залита светом. Княгиня Анна вышивает полотенце и напевает себе что-то под нос. Вбегает запыхавшийся Скоморох.

Анна (недовольно):

Чего примчался? Утром, без доклада,

И дышишь, словно бешеный медведь…

Ключница отлупила? Так и надо,

Чтоб не повадно дурню было впредь!

Скоморох(падая на колени):

Ключница не при чем, я сам с повинной.

Прошу простить за горестную весть.

Княжну Забаву, плод любви невинный,

На завтрак Змей Горыныч хочет съесть!

В каком углу таился гад ползучий,

Не ведаю, княгиня. Но урод

Девицу ночью спер. Про этот случай

Уже прознал дотошный наш народ.

Анна (заголосив):

Кошмар! А что же стража-то глядела?

Кровиночку мою не сберегли!

                  Моя семья почти осиротела,

                  А этим только денег отвали!

(берет себя в руки)

А князь-то знает?

Скоморох:

       Он еще не в курсе:

Пока еще изволит почивать.

Анна:

(разозлившись, встает)

Сейчас ему приснится ряд экскурсий:

От страха не промокла бы кровать!

Скоморох:

(бежит за ней)

А как же киевляне? Все уж в сборе

И ждут давно последних новостей…

Анна:

(на ходу)

Скажи, что князь помолится в соборе.

Не в духе он от этаких вестей.

Картина 2.

Опочивальня князя.

Князь Владимир проснулся и теперь нежится на перинах, размышляя о чем-то приятном. Входит княгиня Анна. По ее виду князь определяет, что та не в настроении, но смело улыбается ей, пытаясь поднять ей настроение.

Владимир:

(приветливо)

                  Ну, что случилось? Что мы так суровы?

                  Кто нас обидел так, что гром гремит?

Анна:

(еле сдерживаясь)

                  Ты, муженек, набрал людей дворовых,

                  Которых ничего не извинит!

                  Я не пойму, за что мы их содержим?

                  Какого жрали хлеб они рожна?

                  Где враг, который якобы повержен?

                  И где моя любимая княжна?

Владимир:

(садится)

                  Добро, жена, я в чудном настроеньи,

                  Ты пользуешься этим мне во вред.

                  Я не пойму твоих речей значенья

                  И сути излагаемых мне бед.

Анна:

(руки в бока)

                  Забаву, нашу дочь и нашу гордость,

                  Сегодня Змей Горыныч уволок!

                  Ты должен проявить монаршью строгость

                  И покарать под самый потолок!

Владимир:

(удивленно)

                  Постой-постой, здесь надо разобраться,

                  Зачем, кого, куда, какой резон…

                        Анна (в ярости):

                  Ты что, не понял? Надо собираться,

                  Пока не затоптали весь газон!

                        Владимир (еще не веря):

                  Сегодня же не первое апреля,

                  Чтоб так шутить со мною сгоряча.

                  У нас же с ним есть пакт ненападенья,

                  Чтоб честь России так задеть с плеча!

Анна:

                  Я что-то не пойму: ты что расселся?

                  Под окнами волнуется народ.

                  Ты – князь Всея Руси, ты – Красно Солнце,

                  Так выйди, успокой их, идиот!

                  (подает одевающемуся мужу корону)

                  Надень корону что ли – вот позор-то! –

                  Да выйди к людям, просто покажись.

                  И неча на меня смотреть в упор-то…

(в сторону с досадой)

                  За что такая мне досталась жисть?

Владимир:

(надев корону и распаляясь)

                  Да я на всех сейчас найду управу

                  И всем врагам урок я преподам!

(размышляет)

                  Им просто предложить спасти Забаву

                  Иль объявить войну за милых дам?..

Картина 3.

Изба для дружины

За длинным столом в большой горнице сидит Илья Муромец, подперев голову рукой. Перед ним на столе большая ковшеобразная чаша вина. Больше никого нет.

Илья Муромец:

(тоскливо)

                  Бывало же, все шло вполне красиво:

                  Работы – море, денег – завались,

                  И на душе спокойно и счастливо;

                  А щас уже – три месяца не жисть!

                  И кто меня просил глядеть по окнам

                  В запретную доселе сторону?

                  Любую бабу в стог бы уволок я,

                  А хочется единственно княжну.

                  Сказать бы ей, что сердце как в пожаре,

                  Что на других не можется смотреть.

                  Но спьяну я, быть может, и в ударе,

                  По трезвости же – лучше умереть.

                  Хотя я и не робкого десятка,

                  Забаву увидав, немею вдруг…

(озадаченно)

                  Наверное, нервишки не в порядке:

                  Ведь слышу посторонний в доме стук!

Вбегает Алеша Попович.

Илья Муромец:

                  А, это ты… Я думал, это черти.

Алеша Попович:

                  Какие черти? Зенки-то протри!