Читаем Любовь к истории (сетевая версия) ч.5 полностью

Любовь к истории (сетевая версия) ч.5

Но отец принцессы был человеком мирным. Он жил в Европе, где основал Суфийский орден Запада, и больше всего на свете любил музыку. Выступал с концертами и религиозными лекциями.

Отец: Хазрат Инайят-хан. Говорят, нравом он был подобен ангелу

Перед первой мировой войной какое-то время жил в России (чуть ли не по приглашению Распутина, увлекавшегося мистическими учениями Востока). Суфийским вероучителем и его музыкой всерьез заинтересовались композитор Скрябин и поэт Вячеслав Иванов. Таиров поставил мистерию «Шакунтала» на музыку Инайят-хана.

Главную роль сыграла Алиса Коонен

Дочь Нур появилась на свет не где-нибудь, а в Кремле. Ее мать была американка. Девочка выросла во Франции и Англии, поэтому и французский, и английский были для нее родными языками.

Умница и красавица

Когда немцы захватили континент, семья перебралась в Лондон. И храбрая принцесса, отказавшись от отцовской заповеди непротивления злу насилием, записалась в разведшколу, где стала одной из лучших учениц радиокласса.

Грустно поем: «Ах война, что ты, подлая, сделала»

Она была первой женщиной, заброшенной на оккупированную территорию. В первые же полтора месяца все остальные передатчики были захвачены, и Нур осталась единственной радисткой Сопротивления на весь парижский регион. Глава британской разведки писал в отчете: «Это самая ответственная и самая опасная миссия во всей нашей сети». Риск был слишком велик, принцессе предлагали вернуться в Англию — она отказалась. Дважды она чудом ушла из засады. Один раз — отстреливаясь.

В сентябре 1943 года ее выдала предательница. Говорят, была влюблена в одного из резистантов и приревновала его к красивой радистке. Версия такая нелепая, что похожа на правду.

При аресте хрупкая девушка оказала яростное сопротивление. Ее допрашивали в гестапо, но она не выдала никаких секретов. Дважды пыталась бежать. В конце концов ее депортировали в Германию, десять месяцев продержали в одиночке закованной. Расстреляли в концлагере Дахау, но перед этим, по свидетельству очевидцев, эсэсовец (имя известно: Фридрих Руперт) ее зачем-то долго избивал. Настоящие принцессы вызывают у всякой мрази животную ненависть.

О тревожном

29 февраля, 10:45

Меня беспокоят не выборы. Уже понятно, что власти твердо решили обойтись без второго тура. Всеми правдами, а в еще большей степени неправдами они протащат в президентское кресло своего кандидата.

Меня беспокоит то, что произойдет сразу после выборов.

Ясно, что очень большому количеству людей очередное чуровское волшебство ужасно не понравится. Люди выйдут на улицы, и в насквозь политизированной Москве протестующих будет очень много.

Мэрия ни в какую не разрешает провести митинг в центре города, а москвичи остро чувствуют центральность события и явно не хотят снова, в третий раз идти на Болотную. Там проходили рядовые манифестации, а эта будет особенная.

Заявители акции предлагают мэрии разные варианты: Лубянка, или Манеж, или Васильевский спуск, или площадь (не к ночи будь помянута) Революции.

Мэрия не соглашается. Заявители стоят на своем. Не потому что они такие упертые, а потому что понимают: согласись они на Болотную, очень многие москвичи их не послушают и все равно соберутся в центре. А те, кто выйдет на Болотную, окажутся в меньшинстве или, во всяком случае, в крайне ложном положении. Можно ли законопослушно и мирно, под охраной ОМОНа, скандировать свободолюбивые речевки, когда в каком-нибудь километре тот же ОМОН лупит и распихивает по автозакам твоих (извините за пафосное слово) товарищей?

В минувшее воскресенье, стоя на Садовом кольце среди улыбающихся «белоленточников», я все время думал: неужели это последняя мирная манифестация? Неужели власть настолько тупа, что сама перенаправит протест из эволюционного русла в революционное? Они что, забыли, как 5 декабря не сумели справиться с всего-то пятитысячной демонстрацией на Чистопрудном бульваре? А если на улицу выйдет неорганизованная, никем не управляемая масса в пятьдесят тысяч? Хороший получится старт у президентства, легитимность которого и так с самого начала будет сомнительной.

До чего же тяжело жить в государстве, которым управляют неумные и безответственные начальники.

Но, может быть, я драматизирую ситуацию? Может быть, большинство не намерены принимать участие в несанкционированной манифестации?